Сердце Линды упало. Она поняла, что глупо было ожидать сочувствия от своей «накрахмаленной» матери, которая считала, что женщина может быть лишь придатком своего мужа, матерью его детей, хозяйкой дома. А уж светская женщина — тем более.
— Ну, ничего особенно интересного в моей работе нет, — слабым голосом ответила Линда, — но это дает мне возможность самой зарабатывать себе на жизнь.
— Но ты не нуждаешься в деньгах, моя дорогая! — возразила мать с возрастающим раздражением в голосе. — Я уверена, что семья Роя счастлива содержать тебя. Кроме того, ты знаешь, что всегда можешь вернуться в Филадельфию и снова жить с нами. А если ты так уж хочешь работать, то мне как раз необходим помощник в организации выставки для музея.
И она пустилась в пространные рассуждения о том, какое это важное дело — правильно организовать экспозицию, что ни один художник не хочет ей помогать в этом и так далее.
Линда слушала все эти известные ей с детства разглагольствования и все больше и больше убеждалась в том, что никогда уже не вернется к прежней жизни.
— Мама, — поспешно сказала она, — я уверена, что ты выполняешь очень нужную и сложную работу. Спасибо за приглашение, но я еще останусь здесь на некоторое время. Тут так красиво, и к тому же южное солнце… — добавила она.
Но все ее ухищрения были напрасны. В голосе матери зазвучали металлические нотки:
— Конечно, ты можешь делать все, что хочешь, но следует учитывать положение в обществе сенатора Конли. Если станет известно, что его невестка занимается неподобающей работой, это может отразиться на его карьере.
— О, я буду очень осторожна. И не стану информировать газеты. — Линда почувствовала, что в ней поднимается ответная волна раздражения, и поспешила закончить разговор. — Я была рада поговорить с тобой, мамочка. Я буду звонить. Пока.
Очень аккуратно она повесила трубку.
И все-таки разговор с матерью не оказался бесполезным: он заставил Линду еще больше утвердиться в своем решении остаться здесь, жить независимой жизнью в своей собственной квартире. И пусть иногда она чувствует себя одинокой, но то самоуважение, которое она приобрела здесь, стоит того.
Больше она не видела Джейка. Он, очевидно, уехал по делам, и, несмотря на то, что Линда вспоминала его чаще, чем хотелось бы, она была уверена, что поступила правильно. У них не было общего будущего.
Однажды вечером, как раз в тот момент когда Линда подсчитывала дневную выручку, в кафетерий вошел Марк Эвертон и направился прямо к кассе.
— Привет, Линда, — сказал он. — У вас есть время выпить со мной чашечку кофе?