А старлей исчез. Его так и не нашли в этом городе, хотя и устраивали облавы на старших лейтенантов и шарили, шарили, шарили, инструктировали и опять шарили, шарили, сличали… Потом, устав сличать и шарить, стали уже сомневаться, да был ли он вообще, этот старлей, и решили, что не был, да и не мог быть.
Судоремонтный завод. Подводная лодка в сухом доке. Грязь. Холод. Железо. Вонь сварки. По отсекам горят нештатные светильники. Хоть они и горят, но освещаются только небольшие пятачки, и вахтенные ползают по кораблю, как крысы внутри огромного батона.
Вахта. Даже если корабль будет полуразваленным стоять на кильблоках, то и тогда на нём будет нестись вахта — через день — на ремень.
Нет, уже не «через день», «матройзеров» — матросов — не хватает. Они не меняются с вахты сутками. Многие стоят по полмесяца.
В каютах холодно — с корпуса снимают листы обшивки, и в дыры видно небо. Подвахтенные ночуют в каютах, заваливаясь в ватниках, наворотив на себя сверху немыслимую груду старых, вонючих шинелей. Придёшь на вахту будить — разгребать замучаешься, пока до тела доберёшься. А спят — как убитые, а лица — чумазые, а руки — огромные, толстые, синие, как вареники. Давно замечено, что у молодых матросов руки мёрзнут только первые полгода-год, а дальше — всё отлично.
Столовую уже демонтировали, поэтому комсомольское собрание было решено проводить в кают-компании. Там всё готово, и светильники протянуты.
С базы привели наш комсомольский «народ» — тех матросов, которые чудом не стоят на вахте. Тема собрания — патриотическая акция «Революционный держите шаг».
— Докладчик просит…
— Двадцать минут.
Докладчик — замполит. Он долго говорит о воинской дисциплине — её нужно крепить, а вот матрос Куций прибыл из отпуска, и вслед за ним прибыла посылка с пятью литрами вина. Почтальон Пуськов, которому была адресована эта посылка, метался с ней в лестничных пролётах, как отравленная крыса; метался, пока не попался.
— Кто желает выступить? Поактивней, тема актуальная!
Заместитель, после всеобщего пятиминутного молчания на актуальную тему, не выдерживает:
— Давайте всё-таки послушаем, что же скажет матрос Куций, а то он валит на своего отца, на брата, на Пуськова, на социальное происхождение, на Молдавию. Но как в Молдавии узнали, что на свете белом существует такой Пуськов? Вот я бы, например, сидя в Молдавии, не догадался бы…
Куций встает, безвинные глаза его изучают потолок.
— Ну, я… это… это не я… это брат…
— Всем понятно? Садитесь, товарищ Куций! Кто желает выступить?
Всем понятно, поэтому все молчат. Приглашённый на собрание злой младший командир того самого, украшенного ублюдками типа «куций» подразделения ни с того ни с сего обращается к одному из моряков: