— Послушай, Дейзи, рядом с тобой я начинаю ощущать свою интеллектуальную ущербность, — осторожно заметил я после второго бокала сухого красного вина, отдававшего пробкой (не такого уж слабого, как мне показалось в первый раз). — Давай поговорим на какую‑нибудь понятную и доступную мне тему, например, о погоде или видах на урожай!
Я сказал это без всякой задней мысли — просто, чтобы поддержать за столом разговор, однако мои слова вызвали совершенно неожиданную реакцию Тома.
— Цивилизация идет коту под хвост, — со злостью выдохнул он. — Я теперь стал, знаешь, таким пессимистом. Вот, к примеру, читал ты книгу Годдарда «Экспансия цветных империй»?
— Нет, а что? — спросил я, несколько удивленный его агрессивным тоном.
— А то, что эту книгу нужно прочесть всем. Знаешь, там есть одна такая идея: если мы не будем настороже, ну, белая раса… короче, нас сожрут с потрохами цветные. Это не враки, там все стопроцентно доказано.
— Мой Том становится таким мыслителем, — с грустью призналась Дейзи. — Уму непостижимо, какие он стал читать книги, да еще с такими длинными названиями и словами. Помнишь, дорогой, недавно попалось какое‑то умное словечко, так мы никак не могли…
— Это не книги, а научные труды, — раздраженно оборвал ее Том. — Этот Годдард так прямо и пишет, что победа или поражение только от того и зависят, будем ли мы, ну, господствующая белая раса, начеку или нет.
— Дорогой, мы просто обязаны сломать им хребет, — промурлыкала Дейзи, с игривой суровостью указав подбородком в направлении плавящегося над линией горизонта светила.
— Вот что я вам скажу, — начала было мисс Бейкер, — если бы вы перебрались в Калифорнию…
Но Том Бьюкенен не дал ей закончить фразу и, заскрежетав ножками своего стула по полу, выпалил:
— Фу, да не в этом же дело, а в том, что мы арии — представители нордической расы — взять, к примеру, меня, тебя и тебя, и… — После секундного размышления указующим кивком головы он включил в свой реестр и Дейзи, в ответ она тотчас же подмигнула мне с хитрой улыбкой. — Так вот, вся цивилизация, ну, она создана нами. Там искусство всякое, то да се, наука опять же… Доступно я излагаю?
Было что‑то жалкое в его излияниях на грани кликушества, в его тщетных попытках обрести себя на совершенно чуждом ему поприще, словно самолюбования и самодовольства — с годами только обострившихся — ему уже недоставало. Где‑то в комнатах зазвонил телефон, лакей бросился снимать трубку, а Дейзи, воспользовавшись минутной паузой, наклонила свою милую головку ко мне.
— Хочешь, я открою тебе семейную тайну, — замурлыкала она в своей обычной манере, — страшную тайну о носе нашего лакея, то бишь мажордома? Признайся, тебе ведь интересно узнать о его носе?