С началом собственно свадебной церемонии бравурная музыка внизу затихла, а следом за приветственными возгласами гостей «йе — е-йе», грянул джаз, объявляя свадебный бал открытым.
— Возраст дает о себе знать! — сказала Дейзи. — Будь мы помоложе, кинулись бы танцевать!
— Помни о Билокси! — предостерегла ее Джордан. — А где ты с ним познакомился, Том?
— С Билокси? — сосредоточенно нахмурил брови Том. — Я его вообще впервые увидел. Это был какой‑то бойфренд Дейзи.
— Впервые слышу! — возмутилась Дейзи. — Я его и знать не знала. Вспомни, ведь это ты приволок его с собой в частном пульмане.
— Правильно, но только потому, что он сказал, будто знает тебя с детства и вырос с тобой чуть ли не на одной улице в Луисвилле. Эйза Берд привел его на перрон в последнюю минуту и попросил взять с собой.
Джордан ухмыльнулась.
— Понятно, парень решил задаром проехаться на родину. Он тогда рассказывал мне, что был президентом вашего академического выпуска в Йеле.
Мы с Томом посмотрели друг на друга с недоумением.
— Билокси?
— Во — первых, у нас не было никаких президентов… Том неожиданно развернулся к Гэтсби, который отбивал носком ботинка короткий беспокойный ритм.
— Между прочим, мистер Гэтсби, если я ничего не путаю, вы — выпускник Оксфорда?
— Я бы так не утверждал…
— Но, по слухам, вы там учились.
— Учился…
Наступила пауза, а затем прозвучал голос Тома — недоверчивый и даже оскорбительный:
— А, так вы там учились примерно в то же время, что и Билокси… в Нью — Хейвене!
И вновь пауза. Официант робко постучал в дверь и вошел в номер, неся на подносе мелко нарезанную мяту и кусочки колотого льда. Он священнодействовал посреди мертвой напряженной тишины, которая была нарушена только вежливым «спасибо» и мягким щелчком двери. После бесшумного исчезновения официанта я с напряжением стал ожидать окончательного прояснения этого сокрытого в прошлом факта биографии Гэтсби.
— Я ведь уже говорил вам, что учился в Англии.
— Прекрасно помню. Только хотелось бы уточнить — когда.
— Это было в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Но пробыл там только пять месяцев, поэтому и не могу в полной мере причислять себя к воспитанникам Оксфорда.
Мистер Бьюкенен искоса посмотрел на нас, словно желал убедиться в том, что и нас заинтриговал этот эпизод из жизни мистера Гэтсби, к которому сам он относился с явным недоверием.
— После заключения перемирия некоторым офицерам была предоставлена возможность отправиться в любой из университетов Англии или Франции, — продолжил Гэтсби.
Я едва удержался от искушения вскочить и дружески похлопать его по спине. Как это происходило уже не раз, мое искреннее к нему доверие было целиком и полностью восстановлено.