Выгодно кооперировался Ленька Горохов со своим дружком Митей Васневым. Отобрав у Борьки Малинина четвертинку, в которой тот, на потеху всему классу, носит в школу молоко, Ленька набрал в нее воды и теперь, отхлебывая, с силой выдувает на крышки парт. А Митя, зажав двумя руками тряпку, старательно стирает пятна. Маленькому безобидному Мите Васневу с его тоненькими руками, наверно, не сладко жилось бы в классе, не будь у него такой могучей опоры, как Ленька Горохов. Они годами и ростом одинаковые, есть даже что-то общее и в их курносых физиономиях, хотя Горохов черен и коренаст, а Васнев белес и хрупок. Командует в дружбе, разумеется, Горохов.
— Пожалуйста, не разбейте бутылочку, — просит Борька Малинин всякий раз, когда друзья возвращаются из очередного рейса с водой, — а то меня бабуся заругает.
«Бабуся», «папочка» и «мамочка», как он называет родных, молочная бутылочка, постоянная готовность зареветь — все это прочно определило место Малинина в классе. Вдобавок Борька таскает на себе килограммов десять лишнего веса. Это делает его небольшую фигуру совсем квадратной, а белокожее хорошенькое по природному рисунку лицо — щекастым и сытым. Ленька считает ниже своего достоинства отвечать Борьке.
Безучастен ко всей этой катавасии один только Витька Сомов, растянувшийся на скамейке последней парты. Сомову ничего не стоит заснуть даже среди урока. Я очень удивился, услышав об этом от учительницы английского языка. Он не был традиционным толстяком и флегматиком. Наоборот, Витька изящен и миловиден. У него живые, даже слишком живые, порой суетливые глаза. После того как у Сомова за одну неделю отобрали три книжки детективного содержания, обстановка прояснилась: парень зачитывается допоздна и недосыпает.
— Ты чего разлегся, как фон-барон? — тянет Сомова за ногу Леня Горохов. — Подъем!
Витька не торопится выполнить команду и лениво отталкивает ногой Горохова. А того только тронь! Черноглазый Ленька, как шведская спичка, обо что угодно зажигается.
— Ты еще брыкаться будешь! — Ленька наваливается ему на ноги. Витька вскакивает и набрасывается на Леньку с кулаками. Однако не трогает его. Горохов Сомову по плечо, но такой петух, какого хочешь гуся заставит уважать себя. Минуту спустя они вдвоем растаскивают парты по местам. А еще через четверть часа Сашка Кобзарь выстраивает всех вдоль доски и вытягивается передо мной:
— Григорий Иванович, ваше приказание выполнено!
В классе чисто, свежо, солнечно. Я смотрю на измазанные физиономии, застывшие в довольных ухмылках и едва удерживаю на лбу менторскую хмарь.