— Был.
— Почему обвинителем стал именно он?
— Он сам попросил об этом назначении.
— Полагаю, мне уже поздно попроситься к нему в помощники? — невесело осведомился Беккер.
Генерал в упор поглядел на него.
— Майор, я восхищаюсь вашим чувством юмора.
— Я не шутил.
— Разумеется, вы пошутили, — сказал генерал. — А теперь принимайтесь за работу.
— Каким образом? Вы только что сказали мне, что я смогу увидеться с Дженнингсом только во второй половине дня.
— Но полковник Магнуссен ждет вас в своем кабинете. Он хочет обговорить с вами кое-какие детали. Я сказал ему, что вы придете, как только мы с вами закончим разговор. — Генерал сделал паузу. — Мы его закончили. Кабинет Магнуссена дальше по коридору, третья дверь слева.
Беккер отдал честь и направился к двери.
— Поздравляю с принятием верного решения, — бросил вслед ему генерал.
— А разве у меня был выбор? — мрачно осведомился Беккер.
* * *
Для начала Беккер заглянул в умывальную и провел расческой по своим густым каштановым волосам. Затем он подошел к раковине, пробормотал: «Холодная», и умылся. Освеженный, он вышел в коридор и по движущейся дорожке доехал до кабинета Магнуссена.
Он сошел с дорожки возле двери, подождал, пока датчики опознают его, и вошел.
Насколько стерильно чист был кабинет генерала, настолько захламленной оказалась эта комната. На стенах под немыслимыми углами висели юридические дипломы. Груды распечаток, компьютерных дисков и кубиков, предназначенных для уничтожения, в беспорядке громоздились на трех шкафах с картотеками. Один угол комнаты занимал компьютер последней модели, настроенный на работу с голоса. Магнуссен был заядлым курильщиком, и хотя Беккер знал, что ночная смена уборщиков наверняка наводила порядок в кабинете, две пепельницы были битком забиты окурками сигар, а пол щедро засыпан пеплом.
Перед шкафами с картотеками, примостившись на неудобном табурете, восседал, сжимая в мясистой руке пачку бумаг, сам полковник Джеймс Магнуссен. Он был низкого роста, коренастый и крепкий и сложен как профессиональный футболист. У внешних уголков глаз с обеих сторон у него виднелись свежие шрамы от хирургической операции, но, несмотря на это, он носил очки с очень толстыми стеклами, словно операция, какова бы она ни была, оказалась неудачной. Его темные, тронутые сединой волосы не поддавались укладке. Услышав шаги, Магнуссен глянул сквозь густое облако сигарного дыма.
— Макс! — восторженно воскликнул он. — Как поживаешь?
— Двадцать минут назад жил прекрасно, — ответил Беккер. — А ты?
— Просто здорово, — сказал Магнуссен. — Я теперь женатый человек. У меня две дочурки, два года и три. А ты как?