— Ну как, понравился вечер? С Джесси? — спросила она.
— Джесси? Его так зовут?
В животе у меня встрепенулись бабочки.
— Да. Джесси. Для начала прошу прощения, если вас покоробил его поздний визит.
— Все получилось отлично. Честное слово. — Я потупилась. — Он мне... понравился.
— Это другая причина, по которой я здесь. Мне кажется, Кэсси, вы тоже произвели на него впечатление.
В груди у меня екнуло, и все же происходящее казалось до странного неправдоподобным.
— Послушайте, такое бывает. Между людьми образуется связь. Что-то щелкает, и возникает желание узнать друг о друге побольше. Так вот. Скажу следующее: я могу устроить вам встречу с Джесси. Но на этом все и закончится. Ваше странствие завершится, и Шаг третий станет последним. Вы покинете С.Е.К.Р.Е.Т. И он тоже.
Я сглотнула.
— Честно говоря, — добавила Матильда, — мне не кажется, что Джесси — ваш тип. То есть он, конечно, сексуален, но...
— Женат?
— Разведен. Но больше я сказать не могу. Даю вам неделю, Кэсси. Обдумайте все хорошенько.
— А он... ему... хочется снова со мной встретиться?
— Да. Хочется, — ответила Матильда с некоторым сожалением. — Он ясно дал это понять. Послушайте, Кэсси, указывать вам я не вправе, но одно могу сказать точно: у вас здорово получается. Я в этом кое-что понимаю. Мне больно при мысли, что при таком удачном старте вы сойдете с дистанции из-за мужчины, которого не знаете, хотя и провели с ним дивную ночь.
— И часто такое бывает?
— Многие женщины прерывают самопознание преждевременно. Большинство потом жалеет. Не только в С.Е.К.Р.Е.Т., но и в жизни.
Матильда накрыла мою руку своей как раз в тот момент, когда Уилл вышел из кухни и быстро проследовал через обеденный зал мимо нас на улицу, где Трачина пыталась припарковать его грузовик на маленьком пятачке перед кафе. Даже с места, где я сидела, было видно, что дело дрянь.
— Боже мой, стой! Я же тебе сказал, подожди меня! — крикнул Уилл, распахнув дверь.
Слов Трачины я не разобрала, но она говорила громко и возбужденно. Грузовик встал наперекосяк, парализовав движение.
Я подумала: вот оно, жить с мужиком, и вот оно, жить с бабой. Мотает между счастьем и унынием, любовь отдает неприязнью, всякое твое действие то нравится, то не нравится. Вроде никто никому не хозяин, но ты должна считаться с его желаниями и нуждами: одни удовлетворяешь, другие — нет, никогда. Нужно ли мне это сейчас? Хочу ли я кому-то принадлежать? И что я, в самом деле, знаю об этом Джесси? Татуированном кондитере с ребенком, живущем бог-знает-где?
Да, пролетела искра. Но если вдуматься, мы с ним едва знакомы.