Нам грозила реальная опасность, а я обмирала от поцелуев, как школьница.
Сбросив на пол мокрое одеяло, я оглядела каюту, открыла маленький шкафчик и обнаружила там несколько синих рабочих рубашек. Сняв пропитавшуюся водой одежду, я аккуратно развесила ее на стуле перед обогревателем, а сама облачилась во фланелевую рубашку. Она была так велика {онбыл так велик), что доходила мне до колен. Я забралась на большую кровать, чувствуя качку. С каждой минутой залив успокаивался все больше. Я подумала о симпатичном пилоте и понадеялась, что он благополучно добрался до берега. Не забыть бы попросить Джейка проверить. Наверняка был номер, какой-нибудь колл-центр, через который члены и участники связывались с С.Е.К.Р.Е.Т.
Звук заглушаемого мотора вывел меня из дремы. Я не знала, надолго ли меня сморило, но волны значительно улеглись. Наверху ходил Джейк, он проследовал по палубе к трапу; я ждала его в постели. Я не умела ждать. Спокойствие перед лицом хаоса было не про меня. Но здесь, в конце концов, разворачивалась моя фантазия о спасении. И хотя спасаться мне не понравилось, я горела желанием пережить дальнейшее.
— Салют! — Он расплылся в улыбке при виде меня на кровати.
— Салют.
— Теперь все в порядке. Шторм нам больше не грозит. Не возражаете, если я сниму эти мокрые тряпки?
— Ничуть не возражаю. — Я откинулась на подушках. Раз он меня спасает, я подыграю. — Значит, я теперь в безопасности?
— Вам ничто и не грозило, — ответил Джейк, стягивая мокрые джинсы.
Пузырь фантазии лопнул, и я осталась наедине с реальностью.
— Издеваетесь? Был ураган, я упала за борт, в залив!
Он был так высок, что ему пришлось пригибаться на пути к кровати.
— Так и было, Кэсси, но я обучен спасать людей. Уверяю, ничего страшного не было.
Кожа его с головы до пят была гладкой, как мрамор.
— Но... вдруг со мной что-то случилось бы?
— Это был тропический шторм, который очень быстро превратился в ураган. Никто этого не ждал, даже бюро погоды.
Придется признать, что выживание в катастрофе возбуждает. Начинаешь чувствовать жизнь, как животное: пульсацию вен, дыхание кожи. Ощущаешь свою хрупкость и в то же время — едва ли не бессмертие.
Джейк крадучись приблизился к кровати. От него пахло морской солью и чем-то еще, темным и бархатистым.
— Все еще принимаете Шаг? — спросил он, вперив в меня черные глаза и откинув мокрые волосы жестом, напомнившим мне об Уилле.
— Пожалуй, — ответила я, по-детски дерзко выставив подбородок из-под одеяла. — Но только не знаю, сумею ли одновременно бояться и возбуждаться.
— Давайте помогу, — сказал он.