«Из него получится неплохой шахтер, — решил Вильсон. — Он нам столько золота накопает, что Мэгги перестанет плакать и снова станет такой, как и раньше, — веселой и жизнерадостной!»
Однако Вильсон был не глуп и понимал, что не так-то просто заманить великана к ним в пещеру, а еще труднее заставить работать. Он может горы свернуть, но работать не любит. Это Вильсон заметил еще в ту ночь, когда великан привел их с Мэгги на шахту. Мэгги, наверное, тоже заметила, поэтому и не хочет говорить с ним на эту тему.
«Ладно, — подумал Вильсон. — Там видно будет. Может, он оттого работать не любит, что пьет много и ночует где попало. А пьянство, как известно, до добра не доводит».
Перед Вильсоном стояла довольно непростая задача: заставить великана пойти с ним в пещеру. А уж когда они придут домой — дело сделано. Мэгги — известная мастерица уговаривать. У нее он как миленький работать начнет. С Мэгги всегда так: оглянуться не успеешь, как попадешься на ее удочку и сделаешь то, чего не хочешь. Она называет это дипломатией и тактом, но Вильсона на мякине не проведешь. Он-то знает, что это сплошное надувательство.
Однако Вильсону мысль понравилась, и он решил во что бы то ни стало перехитрить великана.
— Горди.
Гордон поднял голову и посмотрел на Вильсона так, словно видел его впервые. Он уже и забыл, что рядом кто-то есть.
— Ну.
— Знаешь, мне что-то нехорошо. — Вильсон схватился обеими руками за живот.
— Да? Что такое? — нахмурился Горди.
— У меня живот болит. Я лучше не пойду сегодня в школу.
— Тогда, конечно, беги домой.
Горди подобрал под себя ноги и, чертыхаясь, встал во весь рост, щурясь на солнце.
— Куда это я шляпу свою подевал?
— Вот она. Ты на ней сидел.
Горди нагнулся, поднял шляпу и стряхнул ее об колено.
— Отведи меня домой, а, Горди?
Гордон посмотрел на Вильсона сверху вниз и поморщился:
— Домой тебя отвести?
— Угу. Мне плохо.
— Ничего. Пройдет. Сам добежишь.
Вильсон еще больше согнулся и, держась обеими руками за живот, промямлил:
— Не-е-т. Отведи меня домой, Горди. Я сам не дойду. Я умираю.
— Послушай, Вильсон… — Гордон еле ворочал языком, голова раскалывалась на части.
— Я не вру, Горди, я умру по дороге. Не дойду. Ну правда же! Это, наверное, из-за сигары…
Гордон раздраженно переминался с ноги на ногу.
— Ты что, куришь?
— Ага. Только не говори Мэгги.
Вильсон бессовестно врал, хотя и знал, что врать нехорошо. Но это была ложь во спасение, и потому он не чувствовал угрызений совести.
— Послушай, малыш… — Гордон судорожно соображал, как бы ему отделаться от Вильсона. Как-то уж очень неудачно начинался день. Явно не с той ноги встал. Ему совсем не хотелось вести мальчишку в горы.