Горди опять повалился на землю, бормоча:
— Меня зовут Т.Г. Зови меня Т.Г.
Он не понимал, отчего мальчику взбрело в голову называть его великаном.
— Конечно, мистер Великан, я с удовольствием буду называть вас Т.Г., — бойко ответил Вильсон. Теперь он уже почти не боялся великана. — А хочешь, я буду называть тебя Горди, а? А ты меня Вильсон. Это мое имя — Вильсон. — И рот его растянулся в улыбке.
Гордон предпринял еще одну бесплодную попытку подняться, но, как и раньше, опрокинулся навзничь.
— Плохо, да, Горди?
— Что ты без дела болтаешься, малыш?
— Я сегодня в школу сам иду. Мэгги разрешила.
— Это хорошо, что разрешила.
Хмель все еще туманил голову. Она гудела и бухала так, словно изнутри кто-то бил молотом. Со страдальческой гримасой на лице Гордон обхватил голову руками и замер.
Вильсон стоял рядом и терпеливо ждал. Он по себе знал, что испытывает человек, когда серьезно болен. В памяти еще свежо было воспоминание о том, как он сам мучился, когда болел живот. Это был сущий ад!
Вильсон присел рядом на корточки, чтобы хоть как-то ободрить великана.
Чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Вильсона, Гордон прорычал:
— Ты в школу опоздаешь!
— Ерунда. Если бы меня Мэгги не заставляла, я бы совсем не ходил. Я ненавижу школу.
Гордону наконец удалось сесть и повернуться к Вильсону лицом.
— Знаешь, почему я ненавижу ходить в школу? Потому, что меня ребята не любят.
— А чего ты такого натворил, что они тебя не любят?
— Не знаю. Честное слово. Ничего такого я не сделал.
— Бывает… Не бери в голову. Это пройдет само собой. — Гордон почесал затылок. — Ты бы шел в школу, а то опоздаешь.
Но Вильсону хотелось выговориться, и он не собирался останавливаться на полпути.
— Девчонки такие вредины. Они меня терпеть не могут. А Батч Миллер каждый день отнимает у меня бутерброд.
— И ты терпишь?
— А что я могу сделать? — грустно хмыкнул Вильсон.
Гордон потер ушибленное плечо и, выпрямив спину, подумал: «Черт, опять ночевал в горах! Так можно все на свете себе отморозить».
Яркое солнце, играя, блестело на талом, покрытом прозрачной корой обледеневшем снегу.
Упершись руками в колени, Вильсон пристально посмотрел Гордону в глаза:
— Лучше уже, да?
— Лучше, лучше, только мутит немного. А ты давай дуй отсюда.
Тут Вильсона вдруг осенило. А что, если он приведет великана к Мэгги? Она сможет его уговорить поработать на шахте. Вот и решение всех проблем. Вильсон оживился. Вот Мэгги удивится!
Т.Г. неторопливо почесал бороду и зевнул.
Вильсон оценивающим взглядом смерил его с ног до головы. Крупные бочковатые мышцы видны были даже несмотря на то, что на Гордоне была старая, поношенная куртка. Он был, что называется, крепко скроен и ладно сшит. Вся его фигура дышала силой и здоровьем.