— И эту задачу выполним, товарищ майор. Я Сидорову поручу это дело.
— Не возражаю. Кстати, он еще не вернулся?
— Пока нет.
— Задержались где-то хлопцы. Ну да ладно, не будем терять надежды на благополучный исход этой операции. Думается, что все будет хорошо.
Сидоров со своим небольшим отрядом и с партизаном Кауровым находился в это время на окраине небольшого приднепровского города.
Еще утром, переодевшись в форму обер-лейтенанта, Кауров прошелся по городу. Это было дерзко и опасно, но он твердо решил выследить квартиру какого-нибудь офицера. И это ему удалось.
Проходя мимо базара, Кауров заметил, как из ворот дома вышли два офицера в сопровождении двух шикарно разодетых женщин. Они несли с собой какие-то свертки.
На улицах было тихо и безлюдно. И лишь возле калитки маленького дома с голубыми ставнями стояли две старушки. Они безмолвно смотрели в спину прошедших под руку с офицерами женщин, затем одна из них произнесла:
— Совсем бабы совесть потеряли. Мужья на фронте, а они с немцами гуляют… Э-эх! Потаскухи!
— Что ты! Что ты! — торопливо возразила другая. — Это же немки. К мужьям своим приехали. У Хроси Карнауховой стоят они.
— Тсс! Еще один идет, — предупредила первая.
Кауров повернул голову, приветливо посмотрел на старушек, улыбнулся им. Но старушки отнеслись к этой улыбке безучастно. Они сделали вид, что не замечают его, и смотрели куда-то вдаль, поверх его головы. Каурову захотелось остановиться, подойти к старушкам и сказать, что он такой же, как и они, русский и что надел мундир для того, чтобы достать нужные сведения. Но, разумеется, этого сделать было нельзя. Он выследил дом, куда зашли гитлеровцы со своими дамами, затем некоторое время спустя еще раз прошелся мимо, уточнил подходы к нему.
…Поздно вечером парашютисты окружили этот дом. Они бесшумно сняли часового, и Сидоров поставил у каждого окна своих автоматчиков. Затем он еще раз осторожно осмотрелся по сторонам и, остановив свой взгляд на Каурове, тихо сказал:
— Пойдешь со мной. Кухтин, Шахудинов, Угрюмов и Удальцов, тотчас же следом зайдете. Остальные останутся здесь.
Сидоров и Кауров осторожно поднялись на крыльцо. Парадная дверь была открыта. Ощупью они нашли другую дверь, ведущую в квартиру, и, открыв ее, смело вошли в горницу. Немецкие офицеры и женщины, улыбающиеся и довольные, сидели за столом, держа в руках наполненные вином бокалы.
— Хендэ хох! — громко крикнул Сидоров.
В доме наступила тишина. Но уже в следующее мгновение она была нарушена: кто-то, видимо с испуга, уронил бокал. Упав на пол, он прозвенел серебром и разбился на мелкие части. Затем снова стало тихо.