Здесь же, в двух — трех метрах от него, грелись на солнце и солдаты кухтинского отделения, а вместе с ними по старой привычке и новый командир взвода Алексей Сидоров. Они так же, как и Будрин, подставив солнцу спины, лежали на устланной желтыми листьями земле, ведя неторопливую беседу. О чем? Они и сами не знали этого.
Мимо прошагал Колодченко со своим ординарцем. Он что-то рассказывал своему ординарцу, и тот радостно улыбался. Затем в просвете между деревьями показался сержант Ванин. Сидоров окликнул его. Ванин подошел, присел рядом с ним.
— Ты помнишь, Алеша, того немца, что с поста в Пошатне снял? — спросил он Сидорова.
— Какого немца? Я ведь их там двух снял.
— Ну того, что майор допрашивал.
— А-а! Помню. Ну так что?
— К нам пришел.
— Брось ты, выдумываешь все, — недоверчиво произнес Алексей.
— Жди, перейдет, — так же недоверчиво отозвался Кухтин.
— Вот чудак! — удивился Ванин. — Честное комсомольское, не вру. Точно! Перешел к нам, да еще и трех других с собой привел. Я ведь их только что видел.
— Ну коли так — это уж хорошо! — заулыбался Алексей.
— Чего же здесь хорошего? — возразил Кухтин, поглаживая рукой свою блестевшую золотом, коротко остриженную голову. — Возись теперь с ними.
— Эх ты, Кухтин! — нараспев протянул Сидоров. — Отсталый ты человек. И ничего ты, видать, в политике не кумекаешь. А это, брат ты мой…
— Событие?
— А то как же.
— Подумаешь, событие какое! Четыре преступника пришли с повинной. А я бы…
— Дело не в количестве, а в самом факте, — перебил его Сидоров. — Если нам, парашютистам, товарищ младший сержант Кухтин, гитлеровцы начинают сдаваться, то это говорит о многом. Это уже говорит о том, что сознание немецкого солдата начинает раздваиваться, потерял он веру в своего фюрера, разлагаться начинает. А коль солдат начинает сомневаться в своих силах, перестал верить своим руководителям, то это уже не солдат. Воевать он начнет с опаской, назад без конца оглядываться и больше уже будет беспокоиться не за свою родину, а за свою собственную шкуру. Вот ведь в чем дело!
— Все правильно Лешка разъяснил, — авторитетно заявил подсевший к ним пулеметчик Василий Будрин.
— Не Лешка, а товарищ командир взвода, — поправил его Кухтин.
— Виноват. Все не привыкну никак.
— То-то, — засмеялся Кухтин. — У меня чтоб дисциплину по всем правилам исполняли.
— Так вот я и говорю, — продолжал Будрин. — Наш командир взвода товарищ старший сержант Алешка Сидоров все правильно разъяснил.
Солдаты заулыбались. Будрин, не замечая этих улыбок, поднялся, надел гимнастерку и, застегивая пуговицы, продолжал: