– Что болит в животе? – Давид испытывающе посмотрел на нее.
– Была полостная операция. Почку, которую задела пуля, мы удалили. Не пугайся! С одной живут. Селезенку тоже. А остальное зашили… И лицо тебе подпортили. Шрам глубокий на правой щеке, хорошо, что глаз не задело.
Давид закрыл глаза.
– Ты не думай ни о чем плохом, милый, все хорошо теперь!
Почему-то присутствие этой женщины успокоило Давида, и он, не в силах справиться со сном, провалился в темноту.
– Вы идите, он должен сейчас поспать, – сказала доктор Толику.
– С ним все в порядке?
– Да. Мы ему снотворное вкололи, чтобы меньше боль чувствовал.
Толик сунул доктору пачку купюр. Женщина кивнула вместо «спасибо» и, тяжело ступая, вышла из палаты.
Толик поспешил следом.
– Так, усилить охрану. Один – в палату, трое – здесь! И докладывать мне!
В больничной столовой Толя выпил кофе и, немного успокоившись, поехал домой. Тома, худая, даже изможденная, распатланная, в старом спортивном костюме, лежала на диване, перещелкивая программы телевизора.
– Я пришел!
– Слышу! Кушать будешь? На плите, – равнодушно проговорила она, продолжая свое бессмысленное занятие.
– Том! Посиди со мной!
Она нехотя встала и босиком прошлепала вслед за мужем на кухню. Увидев жену, Толик вдруг окончательно понял, что их брак идет трещинами, как глиняный кувшин, который не был обожжен в печи и высох…
Не став ужинать, он взял дорожную сумку, кинул туда самое необходимое, прихватил черный плащ и молча вышел. Тома даже не окликнула мужа, ей было все равно…
Сев в машину, он поехал в Киев, а потом улетел в Женеву.
Срок беременности перевалил за половину. Ребенок стучал ножками, постоянно напоминая о себе. До сих пор гинекологу не удавалось рассмотреть пол малыша, но теперь, когда тот устраивал чуть ли не дискотеки в мамином животе, шансов увидеть все, что необходимо, было, конечно, больше.
– Юра! А давай сделаем как в Америке.
– Что именно, дорогая? – Он собирался в очередную поездку и, разговаривая с Сашей, без конца поглядывал на часы.
Юрию все тяжелее было играть роль заботливого мужа. Он встретил девушку-студентку, которая практиковалась в гостинице в Цюрихе. Родом она была из Тюмени: узкоглазая жгучая брюнетка, с фигуркой статуэтки немецкого фарфора «Розенталь», со смуглой кожей… Анна зажгла в нем огонь страсти так неожиданно, как это случается у зрелых мужчин, которые избалованы женщинами и которым уже приелся флирт. Он ждал, когда Саша родит, и очень надеялся, что будет мальчик…
– В Америке гинеколог определяет пол ребенка, ответ кладет в конверт и запечатывает, а когда собираются гости, то читают пол ребенка вслух.