В общем, скандал вышел громкий. «По факту смерти» завели уголовное дело, которое тут же было «взято на контроль» какими-то министрами и чуть ли не Администрацией Президента. Само собой, ни о каком свадебном путешествии – а Яна так о нем мечтала! – уже и речи быть не могло. Дом осаждали журналисты, «представители правоохранительных органов» жаждали объяснений.
Серенький невзрачный следователь был похож на гриб-дождевик. На очень старый гриб-дождевик – только тронь, и пыльное облако запорошит все вокруг. Нет, ну правда – что это за следователь? То ли дело красавец Домогаров в «Марше Турецкого» – от одного вида преступники в штабеля должны складываться. С повинными в зубах. А этот? Редкие мышиные волосики, мятое личико – и захочешь, не запомнишь, – пиджачок, обсыпанный перхотью. И росточку какого-то невразумительного, едва из-за стола видно. Натуральный гриб.
«Гриб», однако, ухитрялся смотреть на длинноногую, стильную – от острых каблучков до дорогой, как бы небрежной «салонной» прически – Яну свысока. Снисходительно так, даже жалостливо.
– Присаживайтесь. Ну-с, Яна, – он покопался в бумажных россыпях на ободранном столе, – Сергеевна, какие отношения были у вас с потерпевшей?
Потерпевшая? А, это он про Татьяну.
– Нормальные, – Яна повела совершенным плечом, обтянутым совершенной же шелковой блузкой.
– Ай-яй-яй! А свидетели вот говорят, что вы ее ненавидели. Вам в детском саду не объясняли, что врать нехорошо? А вы врете. Да еще следователю. Да еще с первого же слова.
– Я не ходила в детский сад, – вырвалось у Яны.
– Ну да, ну да, – следователь закивал головой. – Бонны, гувернантки, да?
«Зачем, ну зачем я это сказала, – подумала Яна. – Ведь он же откровенно издевается: мол, я такой серенький, а ты такая райская птичка, а хозяин-то положения я! Ладно, надо только перетерпеть этот допрос, а этот гриб пусть тешится своей властью, это недолго».
– Значит, признаете, что вы погибшую ненавидели?
– Ну, признаю. А что, мне ее обожать надо было? Она меня без отца оставила!
– Понятно, понятно. Бедная сиротка, значит. – Следователь окинул скептическим взглядом ее безукоризненный наряд и усмехнулся. – Тормоза сами догадались испортить или подсказал кто?
– Что?!! – Яна от изумления чуть со стула не свалилась.
– Ну как же! Вы ее ненавидели и решили убить.
– Да вы что? Ну да, я ее ненавидела, да, обрадовалась, когда сказали, что она погибла. Может, и нехорошо чужой смерти радоваться, но это же не преступление.
– Радоваться чужой смерти – не преступление, – следователь… улыбался. Радостно так, с удовольствием. – А вот готовить чужую смерть – это уже преступление. Ну так? Я спросил, тормоза испортить сами догадались или подсказал кто?