— Давайте ее чуточку подкрасим?
— А давайте, — отозвалась Исабель со своего кресла, видя сдержанность Эми и зная наверняка, что это последствие ее материнской суровости.
Исабель улыбнулась и снова кивнула, а потом отвернулась к окну. Ужасно сознавать, что она была суровой матерью. Ужасно даже представить, до чего же Эми ее боялась, наверное. Не потому ли она росла застенчивой и робкой, с вечно опущенной головой? Это смущало Исабель. Ведь она, сама того не подозревая, обижала собственное дитя, считая себя очень бережной и внимательной. Ужасно. Еще ужаснее, чем воспоминание о том, что Эйвери Кларк забыл прийти к ней в гости. Знать, что твой ребенок рос в страхе. «Но теперь все позади, все минуло, — думала Исабель, поглядывая на дочь, — тебе больше нечего меня бояться».
Это печально. И неправильно. Ее мама тоже боялась (у Исабель слегка задрожала нога). Никакая любовь в мире не может отвратить страшную правду: ты передаешь по наследству то, что получил.
Исабель вернула журнал на место. «Дорогая Эвелин, — принялась она мысленно сочинять письмо, — прошло столько лет, но я надеюсь, что Вы получите это письмо, будучи в добром здравии. Я бы хотела еще раз попросить прощения за то, что вторгаюсь в Вашу жизнь…»
Она подняла глаза. Перед ней стояла юная женщина, высокая незнакомка, она медленно моргнула раз, второй…
— Ну все, мам. Я готова.
Обеим было неловко, и они смущенно шли рядом по тротуару. Игривый ветерок резко приподнял юбку Исабель, когда та остановилась поглядеть на витрину обувного.
— Дороговато, — заметила Эми.
— Это ничего, — сказала Исабель. — Примерь хотя бы.
Ковры в пустом магазине приглушали шаги, и было тихо, как в церкви. Продавец слегка наклонил голову и исчез в подсобке, чтобы найти пару по ноге Эми.
— Думаешь, она расскажет им обо мне? — выпалила шепотом Эми, сидя рядом с Исабель. — Я понимаю, что ты этого знать не можешь, но все-таки?
Так вот что было у нее на уме, она была занята мыслями о детях Джейка Каннингема.
— Доченька, я не знаю. — Исабель тоже ответила шепотом. — Я была еще ребенком, когда в последний раз видела эту женщину. Я мало знаю ее, чтобы предсказать ее действия, на самом деле я ничего не знаю о ней.
— Но ты же напишешь ей?
— Да, скоро.
А потом, когда продавец вернулся, добавила:
— Сегодня.
Продавец стал на колени перед Эми и надел туфли ей на ноги, а потом, когда он положил их в коробку и понес к кассе, Эми спросила:
— Девушку зовут Келли?
— Да, уменьшительное от Катрин, кажется.
— Келли Каннингем, — повторила Эми, пробежав пальцами по новой прическе. — Черт, она такая миленькая.