— Знаешь, есть такое выражение…
Она услышала, что он подошел к ней сзади.
— Какое? — Эми обернулась.
Он стоял так близко, что она занервничала, боясь показаться ему непривлекательной. Одно дело, когда смотришь на кого-то издали, и совсем другое — вблизи. У того разглядишь слизь в углу глаза, у этого — прыщи на подбородке. И запах вблизи отличается. От мамы, например, когда она близко подходит к Эми — поправить воротник или волосы пригладить, — пахнет каким-то затхлым кирпичом.
— Апрель — беспощадный месяц.
Мистер Робертсон сунул руки в карманы и качнулся на каблуках, позвякивая завалявшейся в карманах мелочью.
— А кто это сказал? — спросила Эми.
— Элиот.
— А кто это?
Ей показалось, что мистер Робертсон слегка рисуется перед ней. Помрачнев, она уселась на подоконник.
— Тоже поэт.
— Никогда не слышала о таком.
Она качнула ногой, задев заслонку радиатора, раздалось неожиданно громкое металлическое дребезжание. Раздосадованная, она прижала обе ноги к радиатору, чтобы звук утих.
— Апрель — беспощадный месяц, — продекламировал мистер Робертсон, — мешает воспоминанья и страсть.[3] Или как-то так — дальше я не помню.
Он медленно направился к столу. Ей хотелось сказать ему: «Вернитесь!» Соскочив с подоконника, она пошла за ним.
— Прочтите мне еще раз, — попросила она, — стих про апрель.
Глаза у него были усталые и добрые.
— Апрель — беспощадный месяц, мешает воспоминанья и страсть.
Она подняла плечи и уронила их со вздохом.
— Что? — спросил он мягко.
Солнце уже село, яркий свет погас, и только кусочек подоконника чуть-чуть желтел под лучом, но теплый весенний воздух по-прежнему струился в окно.
Эми покачала головой и пожала плечами.
— Расскажи мне, о чем ты думаешь.
— Знаете, — она обвела комнату невидящим взглядом, — этот стих про беспощадный апрель. Хороший стих. Ну, я имею в виду, он мне нравится.
— А еще?
Но то, что происходило с ней, нельзя было выразить словами. Она не думала о чем-то, это болело в ней. И боль эта была связана с одуванчиками, с урчанием школьного автобуса, с ароматом воздуха и еще с чем-то таким, названия чему она даже не знала. И с ним, конечно.
— Я рада, что встретила вас, — сказала она наконец, не глядя на него.
— Я тоже этому рад.
Она оглянулась на свои тетрадки и куртку, висящую на спинке стула.
— Можно, я отвезу тебя домой? — вдруг спросил мистер Робертсон.
— Да, наверно, — удивленно ответила Эми.
— Как ты думаешь, никто не будет против?
Она продела руки в рукава и растерянно посмотрела на него, вытаскивая волосы из-под куртки.
— Твоя мама, например, — продолжал он, — не будет возражать, если учитель математики подвезет тебя домой?