– Я прочитаю, – сказала она. – А ты иди, разбери вещи и отдохни немного.
Мария пыталась успокоиться, но совесть мучила ее. Она отлично знала, что у Леонидаса были проблемы, в том числе и личные. Он собрался с силами и оставил эгоцентричного любовника – мальчишку, с которым встречался последние несколько лет. Однажды вечером он сказал об этом Марии, мимоходом. И она почувствовала облегчение. Смазливый мальчишка унижал Леонидаса. Она ни на минуту не задумалась, каким сложным был этот шаг для мужа. И еще она никогда не вспоминала о том, что Леонидас был старше ее на двадцать лет. Воз – можно, она все еще воспринимала его как отца, который должен был утешать и опекать ее.
Мария покраснела от стыда, думая о собственных словах: как важно освободиться от родителей, чтобы самому повзрослеть. Потом она решила, что если бы Леонидас был ее родным отцом, она бы больше заботилась о нем. Она не могла лежать, поднялась и вышла на балкон. Внизу, в саду, был Сетоний со своими помощниками. Марии захотелось увидеть творение его рук.
Еще в свой первый приезд сюда Мария заметила, что сад был похож на прежний, на берегу Галилейского моря. Здесь был тот же изумительный контраст замкнутых фигур и широких просторов.
– Сетоний, ты художник, – сказала она.
Сетоний просиял и стал с гордостью и многословно расписывать ей свой сад. Они заговорили о розах, и Мария пожаловалась на то, что в Антиохии для них слишком жарко.
– И ветрено, – согласился Сетоний. – У вас там очень ветрено. Как растут ирисы? А гардения?
– Ирисы едва не увяли. А гардения уже давно высохла.
Он вздохнул:
– Сложно бороться с ветром.
Потом он с сомнением взглянул на Марию:
– Ты слышала об Октавиане?
– Да, Эфросин писала.
– Он умер. Болел всего пару дней… и мы это даже всерьез не приняли. Ты же знаешь, он всегда преувеличивал.
Мария улыбнулась, вспомнив, с какими ужасными угрозами Октавиан заставлял ее поесть.
– У него было актерское дарование.
– Да, актер. Пойдем, я покажу тебе его могилу.
Октавиан был погребен возле стены, у моря. На могиле цвели пряные травы и в изобилии зеленели овощи. У изголовья выросла большая тыква.
– Я думаю, ему бы это понравилось, – сказал Сетоний.
Мария кивнула, но ее взгляд был прикован к кресту, возвышающемуся над могилой, и Сетоний заметил это.
– Да-да, – покивал он. – Октавиан стал христианином, сильно уверовав.
Когда они покинули могилу и пошли осматривать овощные грядки, Мария осмелилась спросить:
– Ну а ты все еще предан старым богам?
– Да, они могут на меня рассчитывать. Они ближе к природе. Боги и сегодня живы и ходят по земле. Наблюдательного и смиренного человека они могут выслушать.