Герцог внезапно откинул голову и захохотал.
— Я ошибся в своем мнении о вас. Уверен, что вы неисправимая кокетка.
Равелла хихикнула.
— Мне нравится, что я заставила вас смеяться. Так вы подарите мне костюм?
— Я этого не говорил, — ответил он. — Разве вас не учили в академии для юных леди мисс Примингтон, что леди не должна принимать от джентльменов в подарок одежду?
— Это я знаю, но вы же не джентльмен, а просто опекун, самый хороший, добрый и чудесный человек на свете.
Герцогу вдруг показалось трудным управлять лошадьми, и он нахмурился:
— Когда я вернусь в Лондон, я поговорю с Хоторном о ваших деньгах, Равелла. Вам понадобится много вещей, и мы не будем заниматься ерундой. Конечно, вы будете пользоваться только доходом, не трогая основного капитала. Что вы будете делать, когда станете взрослой или выйдете замуж, будет полностью на вашей совести.
— Я понимаю разницу между доходом и капиталом, — медленно произнесла Равелла, — и понимаю, что, если сохранить капитал, не будет иметь значения, если я немного потрачу из дохода.
— Я рад, что вы нашли разумное решение.
Равелла немного помолчала, потом добавила:
— Будет чудесно помочь Адаму. А я могу послать что-нибудь Джонсону?
— Конечно. Только если вы будете слишком великодушны, то скоро окажетесь в долгу. Платья, шляпки, всякие мелочи, которые понадобятся вам соответственно вашему положению, Равелла, стоят недешево.
— Мне в самом деле понадобится много вещей?
— Вы, конечно, не захотите постоянно носить платье, которое сейчас на вас надето?
Щеки Равеллы покраснели, она посмотрела на свое платье… Следующую милю извилистой пыльной дороги она молчала, потом герцог указал ей кнутом на небольшой низкий дом, покрашенный в белый цвет и окруженный хозяйственными постройками.
— Это ферма, — сказал он.
— Неудивительно, что они не хотят покидать ее, — тихо ответила Равелла.
Герцог свернул с дороги, направив лошадей по колее во двор фермы. Они оказались не единственными посетителями. Гристл уже был здесь, сидя верхом на толстой чалой кобыле. С ним разговаривал пожилой человек с седой головой и морщинистым лицом, с широкими плечами и мощными руками. За ним стояли два его сына, дюжие молодцы с приятными добродушными лицами.
При появлении герцога установилось общее молчание, затем пожилой человек шагнул вперед:
— Добрый день, ваша светлость. Для меня большая честь, что вы посетили нас, хотя мистер Гристл сказал, что ваша светлость приедет, только чтобы выгнать меня из моего дома и дома моих предков.
— Я не давал Гристлу таких указаний, — холодно заметил герцог. — Я готов выслушать, Вудхед, почему вы хотите остаться.