Тут следует заметить, что за этой процедурой наблюдали девяносто семь пассажиров, которые уже заняли места и давали брату моей жены разные полезные советы.
Это его разозлило, и он предложил советчикам проявить себя на деле.
Несколько джигитов с игривыми улыбками немедленно встали с сидений и, заверяя друг друга, что сейчас они скрутят Берни в бараний рог, подошли к клетке и стали запихивать туда пса в восемь могучих рук.
И тут проявилась правота моей тещи, которая предполагает, что Берни – прямой потомок князей Дадиани.
И здесь, перед дальнейшим описанием, необходимо привести одну аналогию.
Те, кто видели в кино поединки японских самураев, помнят, как это происходит.
А происходит это в полной тишине – звенят клинки, рассыпаются искры от точных ударов, чуть слышны мягкие шаги.
Но не более…
И это правильно, потому что истинный самурай не может опозорить себя криком – это означало бы потерять лицо!
Даже когда меч противника рассекает его плоть, наружу вываливаются кишки, а кровь хлещет как вода в горном ручье, текущем со священной горы Фудзияма.
Даже когда отсеченная голова катится по дорожке сада, за которым его предки ухаживали последние четыреста лет – самурай не произносит ни звука!
Лишь презрительная улыбка отражается на губах той самой головы, которая катится по дорожке.
Так вот, как и в битве самураев, в салоне самолета царила полная тишина, и в этой тишине четыре джигита молча пытались впихнуть молчащего Берни в клетку.
Но он почему-то туда не входил, лишь слышен был треск разрываемых курток четырех джигитов.
Берни не издавал ни звука, ведь собака из рода князей Дадиани не может опозорить себя дешевым лаем.
Тогда джигиты сделали паузу, чтобы понять, почему половина Берни уже внутри, а вторая половина никак туда не входит.
Оказалось, что пес уперся задними лапами в дальнюю стенку клетки, вытянул тело и не дает себя сжать.
Грузины, нужно заметить, очень мужественный народ, его невозможно упрекнуть в трусости, но тут, в самолете, произошло то, что описано в бессмертной поэме Михаила Юрьевича Лермонтова «Демон»:
«И дикий крик, и стон глухой промчались в глубине долины – Недолго продолжался бой: бежали робкие грузины!»
Понять подобную реакцию грузин в данном случае можно.
Они привыкли к битвам с врагами на ратном поле, но запихивать большую собаку в клетку в салоне самолета – это вряд ли достойно великой нации. Поэтому джигиты вернулись на свои места, а «дикий стон и стон глухой» заключался в их проклятиях, что они умудрились купить билет именно на этот рейс.
Однако в эту минуту из кабины пилотов вышел капитан самолета и спросил, собираемся ли мы взлетать.