– Я сказал, взять багаж в руки! – строго выкрикнул Иоси, перекрывая шум самолета.
Все недоуменно подняли чемоданы и сумки.
Иоси медленно пошел мимо строя, внимательно вглядываясь в лицо каждого из двенадцати и переводя взгляд на их руки.
Сказать, что я был в бешенстве – это ничего не сказать! Бессмысленность происходящего действа потрясала, но особенно потрясала наглость этого шабаковца, с которой он устраивал нам оккупированные территории, не отходя от самолета.
И еще потрясало, что все молчали, рабски согласившись с ролью заключенных.
Все, но не я!
Это даже было хорошо, что я был последний в строю – это давало возможность все высказать этому наглецу прямо в лицо, причем от имени всего коллектива.
И особенно от Коли из Петушков, который, стоя рядом, пританцовывал, сучил ногами и даже приседал на манер солиста Украинского ансамбля народного танца им. П. Вирского, исполняющего популярный народный танец «Гопак».
Тем временем Иоси подошел к нам и, мимоходом взглянув на руки писклявого, перевел тяжелый взгляд на меня.
Удивительно, но на его лице не было ни капли пота.
Повисла пауза.
Иоси рассматривал меня, что-то изучая.
– Ты злой. Почему? – внезапно спросил он.
По моему телу пробежала какая-то мстительная волна. Я понял, что момент настал!
– Потому что вы издеваетесь над нами! – радостно выкрикнул я, чтобы слышали все. – Я злой, потому что жарко! Потому что мы журналисты и не носим бомбы! Нечего нас досматривать!
– У тебя появились тг-г-гебования? – спросил Иоси тоном, которым он, видимо, задает вопросы палестинцам, перед тем как производить с ними свои популярные действия, о которых упоминала дама из Шабака.
– Да, у меня требования! – гордо заявил я. – Их два. Мне, то есть нам, нужно в аэропорт, где есть кондиционер. И еще я официально требую, чтобы вы отвели Колю пописать. Он сейчас наделает в штаны, но боится вам сказать. Он много пил в самолете.
В подтверждение последней фразы Коля еще активней затанцевал.
Иоси неподвижно продолжал разглядывать мое лицо.
– Или позовите консула! – взвизгнул я. – Я российский гражданин!
Не говоря ни слова, куратор стал перед строем изнемогающих журналистов.
– Ты, ты, и ты. – Он мрачно ткнул пальцем в трех из нас. – Шаг вперед!
Мы с Колей сделали шаг. На другом конце шеренги шаг вперед сделал какой-то парень, которого я почти не знал.
Лично я сделал шаг потому, что каким-то особым шестым чувством понял, что обстановка накалена настолько, что Иоси может грохнуть нас троих прямо тут, перед строем. При этом рев самолетов заглушит выстрелы, товарищи по профессии позорно смолчат, а старушка-мама никогда не узнает, что ее сын погиб, отстаивая честь и естественные потребности корреспондента Коли из крохотной газеты города Петушки. Старушке-маме только придет короткая весточка, что ее сын расстрелян как враг еврейского государства.