Хотя, к ужасу дьявола, все они вряд ли заметят свое отчаянное положение, проводя столетия в обсуждении новых серий, которые предполагается создать.
Нет, татаро-монголам не победить Россию – мы от них нарожаем детей. Не сделать это и американским шпионам – у нас нет ничего, что бы их интересовало.
Россию погубят телесериалы, ибо они метят в главное – в семью!
– Ну, и чем же мне ужинать? – мрачно спрашиваю я, сидя за столом и постукивая по нему котлетой – единственным предметом, найденном в углу холодильника.
– Порежь ветчину на сковородку и залей яичком, милый, – говорит жена, позабыв, что последнюю ветчину семья съела еще вчера под просмотр двести тридцать пятой серии.
– Кстати, Луис-Алберто очень любит яичницу-глазунью, – глубокомысленно замечает теща, энергично обмахиваясь от жары посудным полотенцем.
– Это не Луис-Альберто любит, а работорговец Алекс. Луис-Альберто любит квас, – уточняет тесть из своей комнаты.
– Папа, откуда у них там квас? – кричит сын, вытирая смазку с рук о диван.
– Спроси у дедушки, – мычу я, ломая зубы о каменную котлету.
– Дедуля, откуда?
– У них в Америке есть русские рестораны. Там подают квас.
– У них не Америка, а Мексика, – меланхолично замечает жена, не отрываясь от телевизора.
– Значит, он пил квас в Мексике, – авторитетно заключает тесть. – Что там квасу нет, что ли?
– Есть, есть. Тихо! – шипит сын, впившись в экран.
Там Хосе-Игнасио целует Лауру, а сынок в последнее время стал проявлять к этому процессу повышенный интерес.
Обливаясь слезами, герои целуются.
– Слабо! – замечает сынок. – В сорок восьмой серии было лучше.
– Это как «лучше»? – изумляется жена.
– Там он ее к шкафу прижимал, а она отбивалась. Папа, правда так лучше?
– Спроси у дедушки, – хриплю я, давясь котлетой.
– Сейчас такие цены, что пока заработаешь на шкаф, то на прижимание уже сил не останется, – резюмирует тесть.
– Погоди, Коля, помолчи секунду, – нервничает теща. – Сейчас он, наверное, ей признается!..
Я перехожу от котлеты к холодному чаю, понимая, что ближайшие двадцать минут меня никто не побеспокоит, ибо признания в телесериале – это дело особое.
Уголовный талант создателей этого варева и необходимость делать его бесконечным приводят к тому, что даже обычные признания в любви в латиноамериканских сериалах подаются в особо извращенной форме.
В сериальном признании герой и героиня снимаются на фоне искусственного фикуса, известного еще по фильмам с Лолитой Торрес.
Обувь артистов, по-видимому, приклеивают к полу, а рукава к костюмам, потому что как только начинается любой диалог, всякое движение прекращается.