На плоское каменное возвышение вновь поднялся Певец. Он встал над сцепившимися в смертельном объятии телами, обернулся к Пятнистому Ягуару и, прикрыв лицо золотой маской, провозгласил его Повелителем всех кланов, утративших своих вождей в смертельном поединке с бородатым пришельцем. И здесь картина стала расплываться перед глазами Толкователя Снов; снова проступил из волокнистой зеленоватой мглы пустоглазый ракушечник стены, слабо озаренный чадящим факелом, тело затопил сухой лихорадочный озноб, а в беззащитный мозг тревожной иглой вонзилась мысль о связи между стариком и далеким пленником, убитым отравленной стрелой. Все, конечно, могло быть и не так, но, вслушиваясь в таинственные крики, блуждавшие по запутанным лабиринтам в каменной утробе скалы, Толкователь догадывался, что когда-то вожди кланов были собраны на городской площади и коварно умерщвлены Пятнистым Ягуаром. Несколько раз из непроницаемого мрака подземных переходов возникали перед Толкователем немые призраки, пугая его обглоданными перьями на шлемах и высохшими струпьями разноцветной глины на лохмотьях кожи, кое-как прикрывавших светящиеся ребра и выпирающие кости черепа. Толкователь медленными шагами пятился назад, не сводя глаз с черных провалов в окружении красных глиняных колец, и, ладонью нашарив в стене галереи одному ему известное углубление, погружал в него пальцы и чуть прижимал и поворачивал каменную рукоятку. После этого движения от потолка отделялась тяжелая каменная плита и, обдав лицо Толкователя сладковатым духом тления, обрушивалась на привидение, погребая его под собой. Факел в руке гас от порыва пыльного вихря, и Толкователю приходилось выбираться из лабиринта, на ощупь определяя направление по вырубленным в стенах стрелкам.
Поднявшись в исповедальню, Толкователь Снов подавал знак двум глухонемым нэвам, и они плотно задвигали вход в подземелье тяжелой плитой, покрытой слоем грубо стесанного ракушечника. Сделав это, нэвы бесшумно занимали свои места у основания каменной лестницы, а Толкователь дрожащей рукой размазывал по стене ком глины и, втянув ноздрями две жемчужные щепотки, принимался острой палочкой выдавливать на влажной поверхности магические значки.
Иногда они складывались в столбик жертвоприношения Иц-Дзамна, и тогда наутро Толкователь сам поднимался на вершину пирамиды, своей рукой выдирал из клетки ребер трепещущее сердце жертвы и бросал его к подножию идола.
Случалось и так, что значки указывали на забытый зал, посвященный богам давно покоренного и уничтоженного племени. Тогда Толкователь призывал жрецов, они выбирали жертву, по переходам вели ее в святилище, опрокидывали на алтарь, покрытый толстым слоем пыли, взрезали горло и кропили горячей кровью маленькие каменные статуи и изображения забытых божеств, выложенные на стенах осколками ракушек и кувшинов. После этого призраки на некоторое время переставали появляться перед глазами Толкователя, но продолжали тревожить его настороженный слух приглушенными воплями и вкрадчивым шорохом шагов по широким ступеням переходов, оставляя нетронутым многолетний слой пыли на грубо стесанной поверхности камней.