Сейчас же он докладывал о ночном происшествии капитану Расмансону в его кабинете, а тем временем в приемной патрульно-дорожной службы Рой Ниари и остальные полицейские излагали те же события на бумаге. Было уже 3.30 ночи. Мысли путались, и Ниари не знал, с чего начать.
Свободной пишущей машинки не оказалось, и Рой писал карандашом. У него разболелась голова.
— У кого-нибудь есть аспирин? — спросил он, но на него не обратили никакого внимания.
— Если бы не Лонгли, — сказал рядовой полицейский, — я бы, наверное, сошел с ума.
Лонгли усмехнулся:
— Я не хочу писать отчет только для того, чтобы он потом пылился где-нибудь в ящике. Вот если бы он попал в печать.
В этот момент из кабинета вышел прихрамывающий Де Витт. Он уже было собрался закрыть за собой дверь, но за ним следовал Расмансон.
— Этого вполне достаточно, чтобы потерять рассудок, — закончил он разговор с Де Виттом. И уже обращаясь к сидящим в приемной, добавил: — Нормальные люди следят за тем, чтобы такого рода сообщения полиция не делала.
— Видит Бог, я говорю правду, — пролепетал, оправдываясь, Де Витт.
— Я не позволю, чтобы наш департамент фигурировал на страницах «Национального вестника», — проговорил капитан и выразительно посмотрел на Лонгли и другого полицейского, печатающих свои рапорты.
В комнате наступила напряженная тишина.
— Может, он взбесился из-за разбитой машины? Ее на следующей неделе собираются пустить на запчасти для такси.
— Бог мой, я рассказал ему все! Все как есть.
Покалеченный и ошеломленный Де Витт выглядел беспомощно и жалко.
— Я ничего не забыл. Метеоры. Скорость. Ну какого черта, у меня нет повреждения головы… не придумываю я это специально!
— И что?
— Он на две недели отстранил меня от работы.
— Что?
Все прекратили писать и уставились на него.
— То, что сказал.
Де Витт заковылял к двери:
— Идите и попробуйте рассказать кому-нибудь правду, и вы вместо работы будете днем сидеть у телевизора.
Рой увидел, как полицейские повернулись к своим пишущим машинкам и пробежали глазами свои рапорты. Некоторые обменялись вымученными улыбками. Потом, как марионетки, которых одновременно дернули за пять веревочек, пять правых рук протянулись к пяти пишущим машинкам, выдернули форменные отчетные бланки, скомкали их и бросили в мусорную корзину.
— Ну, давайте теперь поговорим с вами, господин… — обратился к Рою вошедший полицейский, вставляя в пишущую машинку новый форменный лист.
Ниари оглянулся, ища поддержки. Он, сразу оценив обстановку, молча встал и вышел.