На заимку добрался Иванка, когда уже над лесом поднялось солнце. Несмотря на ранний час, возле избушки суетилась Матрена. Завидев молодого парня, старушка всплеснула руками:
— Знать ты, Иванушка. Давно тебя не видела, соколик. Живы ли матушка с батюшкой?
— Покуда здравствуют. Чего не спится, Архиповна?
— Ох, беда приключилась, соколик мой. Из дуплянки рой снялся. Медведь‑озорник колоду потревожил, вот божий пчелки и снялись. Старик их в лесу роевней ловит.
Иванка отнес поклажу в избушку и спросил Матрену, в какую сторону кинулся бортник.
— Мудрено сказать, Иванушка. Пчела нонче по всему лесу летает. А может, и на черемушник села. За Глухариным бором много стоит его в цвету. Всего скорей, туда мой Матвей Семенович подался.
— Место знакомое. В прошлую зиму там с отцом куницу добыли. Пойду поищу Матвея, ‑ проговорил Болотников и, прихватив с собой самопал, скрылся в лесной чащобе.
Архиповна верно подсказала. Версты через две, миновав Глухариный бор, Иванка услышал из черемушника лай собаки и треск сухого валежника.
"Зубатка голос подает. Значит, и бортник здесь", ‑ решил Болотников, направляясь к черемушнику.
Иванка подоспел к самому разгару пчелиного лова. Под цветущей кудрявой черемухой, задрав вверх серебристую бороду, стоял запыхавшийся и взмокший бортник Матвей с роевней в руках. Возле его ног урчала Зубатка. Старик недовольно бранился на пса:
— Замолчишь ли ты, окаянная! Спугнешь мне пчелу.
Рой растревоженным гудящим клубком все кружился и кружился над черемухой.
Иванка, легко ступая по мягкому мху, приблизился к черемушнику и тотчас же за это поплатился. Две пчелы ткнулись о его лицо и ужалили.
А тут еще новая напасть. Зубатка, учуяв чужого человека, свирепо залаяла и метнулась к Иванке.
— Стой, Зубатка! Нешто запамятовала, ‑ едва успел выкрикнуть Болотников.
И собака, видимо, припомнив крестьянского сына, который не раз бывал на лесной заимке, разом остановилась, незлобно тявкнула и приветливо замахала пушистым хвостом.
Бортник погрозил в их сторону кулаком.
Наконец, пчелиная матка облюбовала себе сучок, уселась на нем и сразу же ее облепила вся семья. Длинной тяжелой грушей повис рой на тонкой ветке. Матвей подставил под нее роевню и тряхнул за сучок. И весь клубок угодил в ловушку.
Старик опустился на землю и устало улыбнулся подошедшему Болотникову.
— Умаялся, сынок. Ладно еще матка попалась смирная. Вижу ‑ и тебе от пчел досталось, родимый. Вон глаза‑то заплыли как у басурмана.
— Неприветливо твои пчелы гостей встречают.
— У нас всякое случается. Пчела, как и человек, любит ласку и добрую руку. У меня, вон, намедни пчелы на заимке крепонько княжьего пятидесятника Мамона покусали. Ну и поделом ему, ворогу! Да ты не серчай, Иванка. У тебя душа не черная. Редко захаживаешь на заимку, вот и не обвыкли к тебе пчелы. Ступай‑ка к озерцу. Там сорви подорожник да приложи к лицу. Зело пользительная трава. А я покуда передохну.