— Верно сказываешь, отец. Не дело страднику от земли отрываться. Но и под кнут боярский не следует покорно спину подставлять.
— Но как же быть, родимый?
— А я так мыслю, отец. Уж коли мужику не под силу боярские неправды терпеть, то выбирай себе две дороги. Либо в бега подавайся, либо всем миром на бояр поднимайся.
— Это как "поднимайся", парень?
— А так, отец. Чтобы свою волю вернуть, надо крестьян со всей Руси собрать и тряхнуть бояр как следует.
Старик опустился на крыльцо, вздохнул.
— Нелегко это, родимый, ох как нелегко. Непривычен наш мужик гиль возводить. Не было еще такого на Руси, чтобы всем людям на господ подниматься. Вот кабы царь нам волюшку даровал.
— Царь ‑ всей Руси голова. И волен он народу великие милости дать. Да только нужды он нашей не видит. Господа государевы очи застят. Вот и выходит, что царские милости через боярское решето сеются. Потому и надо всем миром по боярам ударить.
— Молод ты, Иванка. Горячая кровь в тебе бродит. Одно скажу ‑ плетью обуха не перешибешь, в рукавичку ветра не изловишь.
И после этих слов бортник надолго замолчал и ушел в ДУМЫ.
После утренней трапезы Иванка и Василиса ушли к озерцу. Послал их бортник проверить поставленные два дня назад вентера.
— Ох, неспроста Иванка в село не спешит. Приглянулась ему Василиса. Кабы худа не вышло, отец. Уведет соколик нашу ладушку в свою избу, заохала Матрена.
— Не век же ей в девках сидеть, старая. Иванка ‑ парень видный и хозяином будет справным, ‑ ответил Матвей.
— Ужель тебе не жаль нашу сиротку горемычную? Плохо без деток жить, государь мой. Вспомни‑ка своих сыновей, что светлые головушки у басурманов‑ливонцев сложили.
— Не береди душу, старая. На заимке нонче неспокойно. Не зря пятидесятник Мамон по лесам шастает. Изобидит он Василису, чего доброго. А Иванка ее в обиду ее даст.
А тем временем Болотников и Василиса шли Глухариным бором к озерцу. Девушка молча вела парня едва приметной тропой, поднимала зеленые ветви над головой суковатой рогулькой.
— Дозволь, Василиса, мне дорогу торить, ‑ попросил Иванка.
— Еще заблудишься да на лесовицу набредешь, ‑ повернувшись к Болотникову, улыбнулась Василиса. ‑ По этой тропе короче на целую версту.
Вскоре вышли к озерцу, над которым клубился молочно‑белый туман. Невдалеке, в березовой роще мирно ворковал дикий голубь, напевал веселую песенку крохотный красноперый зяблик, выводил, укрывшись на верхушке зеленой ели, свои звучные трели чернозобый рябинник.
— Красный день выдался сегодня, Василиса. Чуешь, как птицы загомонили?
— Чую, Иванка. Хорошо в лесу, привольна… А теперь полезай в воду, тут мелко, ‑ молвила Василиса, указав парню на скрытые камышами вентера.