Болотников скинул лапти, размотал онучи, засучил порты выше колен и полез в воду. Однако озерцо оказалось глубоким, и Иванка сразу же окунулся по самые плечи.
Болотников шутливо погрозил девушке кулаком.
— Грешно лукавить, Василиса! Сначала стрелой грозилась, теперь утопить вздумала.
Девушка весело рассмеялась, озорно метнула в Иванку ракитовую ветку.
— Лесовицы еще не то могут делать. Уж ежели в мое царство пришел, то не скоро из него и выберешься.
— А я и выбираться не хочу. Буду в твоем царстве жить, ‑ так же смеясь, отвечал Иванка.
Болотников повернулся на спину и увидел небо ‑ синее, с легкими белыми облаками. На миг закрыл глаза. Подумалось: "Вот и Василиса такая же синеокая. Славная она…" И от этого на душе стало светло и радостно.
— Эгей, Иванка! Про рыбу забыл. Вынимай вентера,
— Ужель на такой глубине бортник снасти ставил?
— Дедушка теперь в воду не лазит. Вентера я сама ставила.
— А водяной тебя за ногу не схватил? Здесь омут на омуте, ‑ продолжал посмеиваться Болотников, вытаскивая вентер на берег. ‑ А ты удачлива, Василиса. Глянь ‑ полная снасть рыбы!
— Язей, карасей и налимов здесь всегда довольно. Дедушка язевую уху любит, ‑ проговорила Василиса, подбирая трепыхавшуюся рыбу в плетенку.
Богатый улов оказался и в других вентерах. Набралась целая плетенка пуда на полтора. Василиса прикрыла рыбу‑свежец ракитником, сказала просто и тихо:
— Посидим, Иванка…
Болотников опустился возле девушки и близко заглянул ей в глаза. Василиса смущенно потупилась.
— Расскажи о себе, Иванка.
— В жизни моей мало веселого, Василиса. Было нас в семье когда‑то пятеро. Двое еще в малолетстве примерли. Остался я один у отца с матерью. Живем всегда впроголодь. Батя мой хотя и мужик работящий, но достатка никогда в избе не было. Боярщина замаяла, оброки княжьи давно стали не под силу. Отцу одному тяжело приходится. Помогаю ему как могу. Мужичье дело известное ‑ землю пахать, жито сеять, травы косить, хлеба жать… Все это тебе самой ведомо.
— Ну, а лада у тебя есть на селе? ‑ залившись румянцем, тихо спросила девушка.
Иванка положил руку на плечо Василисы и снова встретился с ее глазами. В резком разлете густых бровей, темных пушистых ресницах, тень от которых скрывала синеву любопытных задумчивых глаз. Иванка увидел столько неподдельной теплоты и ласки, что он невольно задохнулся от нахлынувшего на него чувства.
— Нет у меня никакой лады, Василиса. Нет!
Чтобы скрыть наступившую неловкость и волнение, Василиса поднялась на ноги и вновь стала озорной и веселой.
— А ну, забирай поклажу! Рыбе пора на столе быть. Иванка, не отводя глаз от Василисы, решительно шагнул к девушке, взял за руки и заговорил взволнованно: