— Уж больно княжий конь шальной, милок, ‑ подпрыгивая в седле, отзывался Шмоток, уже трижды побывавший на земле.
— Ух, тоже мне ратник! ‑ грозил кулаком Якушка.
Часа через четыре он повел свой отряд обратно в Китай‑город. Мужики взмокли, устали с непривычки. Ворчали на Якушку:
— Замаял, парень. На загоне так не доставалось. За сохой ходить куды легче. Нешто мы скоморохи какие? И с коня на бегу прыгай, и стрелу на ходу кидай, и кулачный бой с вывертами кажи…
— После обедни еще тяжелей будет, братцы. В кольчуги всех одену, по щиту с мечом дам. Вот тогда повоюем с воротом, ‑ посмеиваясь, вымолвил Якушка.
Иванке понравился этот парень. Веселый, ловкий и душа в нем, видно, добрая. Болотников большой устали в теле не чувствовал. Ратное учение пришлось ему по нраву. Не хотелось даже уезжать с Воронцова поля. Не зря и Якушка это подметил.
Явившись на княжий двор, челядинец привел ратных людей в поварню. Весело крикнул кормовым холопам:
— Снеди для моих ребят не жалеть. Князь Андрей Андреевич указал кормить вволю. Татар воевать нелегко. А эти вон как отощали…
Всю ночь до ранней обедни лил на Москве дождь. Повсюду на узких кривых улицах и переулках мутные лужи.
В Введенском переулке Китай‑города возле Гостиного двора из царева кабака доносятся пьяные выкрики и разудалые песни.
Прохожий мужичонка в заплатанном армяке, любопытствуя, шмыгнул в сруб. Однако не прошло и минуты, как дотошный селянин был выкинут из кабака могутным бородатым человеком в мухояровом[89] зеленом кафтане.
Поднявшись из грязной лужи, мужичонка глуповато ухмыльнулся, озадаченно развел руками и побрел своей дорогой.
Москвитяне, проходя мимо кабака, хмуро роняли:
— Дворянство гуляет…
— Поболе десяти тысяч, бают, съехалось.
— И без того жрать нечего. Купцы на хлеб вдвое деньгу подняли.
— Подохнем с голодухи, братцы. Купцам наезжие господа на руку: на хлебушек и мясо спрос увеличился ‑ вот и ломят цены, толстобрюхие. А нам на погост да и токмо.
Шумно в государевом кабаке от дворян захмелевших. В переднем углу, возле стойки, сидели трое молодых рязанцев ‑ Истома Пашков, Прокофий Ляпунов и Григорий Сумбулов да с ними подмосковный дворянин Митрий Капуста.
Митрий Флегонтыч, только что выкинувший на улицу любопытного мужичонку, возмущенно рассказывал, расплескивая вино из оловянного кубка:
— Захирело мое поместье, государи мои. Сманил крестьян в свою вотчину князь Андрей Телятевский. Вот тебе и соседушка!
— А ты челом государю ударь. Нонче не те времена. Покойный царь Иван Васильевич вон как с князьями расправлялся. И Годунов за дворян держится, вымолвил Истома Пашков, высокий, широкоплечий, с темно‑русой бородой. На нем голубой зипун с позументами