Возле часовни Боголюбской божьей матери позевывали, крестя рот, воротные сторожа с рогатинами.
— Поднимите решетку, ребята, ‑ попросил караульных Якушка.
— Подорожну кажи, человече, ‑ не вставая с рундука, нехотя и сонно проворчал один из сторожей.
— Протри глаза, борода. Из Китая едем, а не в город ломимся. Какая тебе еще грамота понадобилась?
— Десятником не ведено из Китая пропущать. У нас Демид Одинец на службе строг.
— Одинец, сказываешь? Вот дьявол! Привык с проезжих деньгу вымогать, осерчал Якушка и, подъехав к сторожке, застучал кулаком. ‑ Эгей, Демидка! Вылазь на свет божий!
Вскоре из караульной избы вышел заспанный десятник в лазоревом кафтане и шапке с малиновым верхом. Потянулся, звякнул бердышом по стене.
"Эге, старый знакомый. Тот самый стрельче, что торговый обоз из Ярослава города не пропускал", ‑ признал служивого Иванка Болотников.
— Худо государеву службу справляешь, Одинец. Сам спать завалился, а дружков у ворот томишь, ‑ произнес Якушка.
Десятник поднял на всадника глаза, усмехнулся.
— А это ты, Якушка… Пропустите его, ребятушки. Приятель мой.
Когда ратники проехали через ворота, Одинец зевнул, забормотал:
— Не спится людям. Экую рань поднялись… А чернявого парня я, кажись, где‑то встречал.
Силился вспомнить, но махнул рукой и снова побрел в сторожку.
Миновав выжженный Белый город и Яузские ворота, Якушка повел свой отряд вдоль каменной стены, а затем свернул к Воронцову Полю.
Мужики слезли с коней. Иванка окинул взглядом обширное зеленое угодье. Вокруг ‑ дикое разнотравье: мятлик, столбунец, лисохвост… Самая пора с косой пройтись. Сказал Якушке:
— Жаль угодье мять. Знатные травы выросли.
— Верно, парень. В прошлое лето здесь большие стога государевы конюхи ставили. Нонче боярин Годунов не велел трогать травы.
— Отчего так, милок? ‑ спросил Афоня Шмоток.
— В степях басурманы умело бьются. Там в иных местах травы в добрую сажень. А мы привыкли в чистом поле на брань выходить. Вот и указал Борис Федорович, посошных людей к ратным поединкам на лугах готовить. О том мне князь Андрей Андреевич поведал, ‑ пояснил Якушка.
— Поесть бы не мешало. В животе урчит, ‑ невесело протянул Тимоха Шалый.
— После еды ко сну клонит. На голодное брюхо спорее ратное дело постигнете. А ну, становись в ряд! ‑ весело прокричал Якушка.
И началось ученье!
Вначале Якушка разбил мужиков на десятки, затем проверил их умение держаться на полном скаку в седлах. Сердито кричал, сверкая белыми зубами. Особенно доставалось Афоне.
— Чего сидишь, как истукан? Эдак тебя мигом копьем собьют. Припадай к коню!