— Ты бы потише, Григорий Федорович. Остерегись, вон как целовальник глазами зыркает, ‑ вымолвил Пашков, понизив голос.
— Нету мочи, Истома. Горит все в душе. Ведь, когда татарин на Москву пойдет, мы его грудью встречать будем. На дворянстве Русь держится. Отчего царь о нас забывает и плохо печется?
— На днях смоленские и тверские дворяне челобитную государю подали. В грамоте той просили царя, чтобы заповедные лета навсегда закрепить, сказал Прокофий Ляпунов.
— Без того нам не жить. Мужик должен вечно и потомственно к нашим землям приписан. Вечно и потомственно! ‑ громко повторил Григорий Сумбулов, ударив кулаком по столу.
Друзья согласно закивали головами.
За соседним столом слышно было, как переругивались двое дворян:
— Ты в моих озерах рыбу ловишь! На святого Иова‑горошника твоих воровских людишек мои крестьяне поймали. Это што? ‑ кричал дородный, ушастый дворянин, язвительно посматривая на соседа.
— Сам ты вор! ‑ отвечал второй, маленький и розовощекий помещик. Лесок у меня под боком тащишь и хоромишки свои достраиваешь!
— Это поклеп! Врешь, пес пучеглазый! ‑ взвизгнул ушастый, брызгая слюной.
— Ты сам пес! ‑ выкрикнул розовощекий и дернул соседа за бороду.
— А‑а‑а! ‑ больно взвыл ушастый и, поднявшись на ноги, выхватил из‑за пояса пистоль.
— А ну, геть, дьяволы! ‑ зычно выкрикнул вдруг Митрий Капуста, соскочив с лавки и разбойно тряхнув черными кудрями. В мутном свете горящих факелов блеснула сабля и тяжело опустилась на стол между заспорившими и готовыми к драке дворянами. Дубовый стол развалился надвое.
Рассорившиеся дворяне оторопело заморгали глазами, присмирели. С остальных столов повернулись к Капусте захмелевшие головы. Восхищенно и разом загалдели:
— Крепко вдарил, друже!
— Тебе, Митрий, воеводой быть!
Глава 50
НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
После сытной трапезы Якушка дозволил ратным людям часика два соснуть в подклете.
Когда княжий челядинец поднялся в терем, Болотников подошел к Афоне. Бобыль тем временем скинул лапти, размотал онучи и, блаженно покряхтывая, развалился на куче соломы.
— После трудов праведных и соснуть не грех. Ложись, Иванка.
— Днем попусту валяться не привык, Афоня. Айда лучше на Красную. Сегодня пятница ‑ день базарный.
Шмоток зевнул, потянулся и повернулся на бок.
— Спать долго ‑ жить с долгом. Поднимайся, Афоня.
Шмоток, услышав поговорку, обернулся к Болотникову, рассмеялся:
— Люблю всякую премудрость. Я тебе по этому поводу другую побасенку скажу…
— Потом, потом, Афоня. Вставай. Может, деда Терентия на торгу встретим.
— Вот то верно, парень. Старика навестить надо. Не преставился ли наш рукоделец? ‑ согласился бобыль и принялся мотать на босые ноги онучи.