И начались государевы низкие поклоны, тягостные вздохи, молитвенные стенания…
Царь молится!
При трепетном пламени свечей Федор Иванович молится о священном чине, о всякой душе скорбящей, об избавлении от гладу, хладу и мору, огня, меча, нашествия басурманского и междоусобиц…
И поминутно разносится в палате протяжно, просяще и скорбно:
— Господи‑и‑и, поми‑и‑луй! Го‑осподи поми‑илуй!
По окончании утренней молитвы, Филарет окропил святой водой государя, а дьяк принялся читать духовное слово из Иоанна Златоуста.
Царь с благочестивым лицом внимал дьяку и все покачивал головой.
— Великий богомолец был праведник Иоанн. Помолюсь и за его душу, сказал царь, утирая слезы.
— Помолись, царь. Да токмо к государыне‑матушке самая пора. Заутреню скоро зачинать, ‑ промолвил духовник.
— Пошли к царице Сеньку, святой отец.
Постельничий вскоре вернулся и с низким поклоном доложил:
— Матушка наша, великая государыня еще почивает.
Федор Иванович забеспокоился ‑ грех заутреню просыпать ‑ и поспешил в соседнюю палату ‑ покои царицы.
На широких лавках спали сенные девки. Царь ухватил одну за косу. Девка вздрогнула, подняла сонные припухшие глаза на государя и бухнулась с лавки на пол, встав на колени.
Но Федор Иванович после молитвы по обычаю был кроток, спросил лишь тихо:
— Отчего государыня не поднялась?
— Прости меня, грешную, государь и царь наш. С вечеру скоморохи царицу тешили, припозднились. Проспали, батюшка.
Федор Иванович подошел к спящей царице. Ирина ‑ молодая, цветущая, темноволосая, безмятежно спала, чуть приоткрыв полные вишневые губы.
В опочивальне под низкими каменными сводами душно, Легкое тонкое покрывало сползло на пол, устланный яркими заморскими коврами. Ирина чему‑то улыбается во сне, лежит на спине, широко раскинув смуглые обнаженные руки. На подушке вокруг головы ‑ пышный венец кос.
Царь поднимает с ковра одеяльце и тихо покрывает им разметавшуюся во сне супругу. Но снова вспоминает о богослужении и слегка трогает царицу за плечо.
— Вставай, Иринушка. К молитве пора.
Государыня просыпается, по‑детски трет кулачком глаза. Глянула на постное болезненное лицо царя, потянулась и грустно вздохнула.
— Нешто уже заутреня скоро, батюшка?
Федор Иванович кивает головой и возвращается к духовнику. Садится на лавку и, пока царицу одевают, вновь рассказывает Филарету о привидевшемся челне с мертвым Иваном Шуйским.
— Скорбит душа моя, святой отец. Растолкуй, к чему бы это?
Филарет осенил царя крестом, подумал с минуту и пояснил:
— Все от господа, государь. Да токмо я так разумею. Рыбаки в скоморошьих кафтанах ‑ то к вечерней потехе, к травле медвежьей. Челн путь в монастырь на богомолье. Покойный князь Иван Петрович ‑ к брани боярской на Совете… А вот щука ‑ к покойнику, сохрани нас, господи.