У входа, по углам шатра, и позади трона стояли, скрестив смуглые руки на груди, телохранители, не спуская зорких глаз со знатных гостей. Всякое может случиться по воле аллаха.
Наконец Казы‑Гирей повернул свое каменное лицо в сторону ближнего мурзы, мотнул белой чалмой.
— Говори, Бахты.
Приложившись правой рукой ко лбу, мурза произнес:
— О, великий и мудрейший! Благословен твой путь. Мои пять туменов рвутся в бой. И никакая сила не остановит моих верных джигитов. Полки урусов останутся под копытами наших быстрых коней! ‑ воинственно прокричал Бахты‑Гирей.
Затем крымский хан обратил свой взор на следующего мурзу. Сафа‑Гирей в малиновом чекмене[136] и красных сафьяновых сапожках, расшитых жемчужными нитями, был хмур и озабочен.
— Велик аллах и велики помыслы твои, повелитель. Прямо скажу ‑ бой будет труден. Урусы соорудили военный городок, поставили великое множество пушек. В их рати сто пятьдесят тысяч храбрых и сильных воинов.
— Уж не предлагаешь ли ты, бесстрашный мурза, повернуть тумены в Бахчисарай? ‑ язвительно проговорил Казы‑Гирей, качнувшись в кресле.
— Правоверные! Сафа поджимает хвост, как трусливая собака. Он гневит бога Сульдэ! ‑ визгливо прокричал Бахты‑Гирей.
Коренастый и широкоплечий Сафа вскочил с ковра. К лицу его прилила кровь, в глазах блеснули злые молнии. Выхватив из ножен изогнутый меч, он замахнулся на Бахты.
— Презренный шакал! Тебе ли говорить о моей трусости. Вот этим мечом я разбил в степях ногаев, а ты отсиживался на шелковых подушках в Бахчисарае и забавлялся с наложницами.
Тогда с ковра вскочил, словно ужаленный, Бахты‑Гирей. Он тоже выхватил саблю.
— Уймите мурз, мои верные тургадуры, ‑ подал знак телохранителям Казы‑Гирей.
Тургадуры метнулись к разгоряченным военачальникам и оттолкнули их друг от друга. Вытащив кинжалы, глянули на повелителя, ожидая нового приказания.
— Садитесь, мурзы. Говори, Сафа, ‑ строго сказал повелитель. Шумно сопя носом, Сафа опустился на ковер и продолжал:
— Я видел много походов, хан. Еще при великом Девлет‑Гирее я брал столицу урусов. Это была славная победа. Мы не потеряли ни одного багатура. Урусы укрылись под защиту стен московских. Здесь ждала их погибель. Мы подожгли столицу огненными стрелами. Московиты задохнулись в дыму. Их трупы запрудили Москву‑реку. Аллах наказал неверных. Теперь наши тумены вновь подошли к Москве. Но враги стали изворотливей. Сейчас они отошли на три версты от столицы и ожидают нас великой ратью. Я предлагаю не бросать сразу все тумены на урусские полки, а выманить их из укрепленного стана, отрезать от городка и крепости, окружить нашими храбрыми багатурами и разбить строптивых московитян. Таков мой совет. Так завещал нам биться великий и искусный каган Чингиз.