Пока Матрена собирала немудрящий ужин, Василиса присела на лавку. Нежно смотрела на Иванку, вся светилась, ласково блестя большими синими очами.
А Матвей повел степенный разговор. Подробно расспрашивал Болотникова о Москве боярской, ратной жизни, битве с ордынцами…
Хорош старый бор в ночную пору. Тихо шуршат величавые сосны и ели. Запах густой и смолистый. Яркие звезды в ясном небе. Покойно и дремотно.
Иванка и Василиса под дозорной елью. Повеяло свежестью. Василиса поежилась и придвинулась ближе к парню. Почувствовав прикосновение горячего упругого тела, Иванка притянул ладонями пылающее лицо Василисы и молча, крепко поцеловал в полураскрытые влажные губы.
— Иванушка, милый… Как я ждала тебя. Сердце все истомилось.
— Теперь будем вместе, Василиса. Завтра заберу тебя в село. Согласна ли? ‑ ласково шептал ей на ухо Иванка.
— Не могу без тебя, Иванушка. Желанный ты мой, ‑ вымолвила Василиса и, выскользнув из объятий Иванки на мягкую душистую хвою, протянула руки. Иди же ко мне, любимый…
Когда солнце поднялось над бором, Иванка и Василиса пришли в избушку. Старики уже поднялись. Матрена суетилась у печи, готовила варево, всхлипывая. А бортник молчаливо сидел на лавке и переплетал сеть для мережи.
Взяв Василису за руку, Иванка, заметно волнуясь, проговорил:
— Надумали мы с Василисой пожениться. Просим благословения вашего. Не откажите, люди добрые.
Матрена, выронив ухват, застыла у печи, а затем со слезами кинулась на грудь Василисы, заголосила:
— Матушка‑а‑а ты моя, лебединушка‑а! На кого ты меня оставляешь…
Дед Матвей завздыхал, смахнул слезу со щеки и, дернув старуху за рукав сарафана, произнес строго.
— Погодь, старая. Дай слово молвить.
Когда Матрена, сгорбившись, опустилась на лавку, бортник продолжил:
— Сиротка она, парень. Но мы ей и отца и мать заменили. По нраву нам пришлась. Одначе в девках ей не век куковать. Вижу, самая пора приспела. Да и недобрые люди сюда зачастили. Становитесь на колени, молодшие, благословлю вас. Подавай, старая, икону.
Затем, роняя обильные слезы в убрус, благословила молодых и Матрена.
— Живите в любви да согласии. Уж ты береги нашу лебедушку, Иванушка. Храни ее пуще злата‑серебра.
Поднявшись с колен, Иванка обнял поочередно стариков. Сели за стол. Налив всем по чарке медовухи, бортник молвил степенно:
— Ты вот что, парень. Мы, чать, не цыгане какие. Все надлежит делать по‑христиански, как богом указано. Через недельку засылай ко мне сватов. Мать твоя у меня на заимке годков десять не была. Посидим, потолкуем, невесту покажем. Уж коли приглянется наша дочка твоим старикам ‑ будем свадьбу на селе играть. Вот так‑то, родимый. А покуда Василиса у нас поживет.