А на Матвеевой заимке до полудня было тихо. Мамон отлеживался на лавке. Возле него суетилась Матрена, прикладывая примочки на медовом взваре. Пятидесятнику полегчало, лицо спало, глаза прорезались.
— Медок ото всего излечивает, батюшка, ‑ ворковала старуха. ‑ Ибо мед есть сок с розы небесной, который божий пчелки собирают во время доброе с цветов благоуханных. И оттого имеет в себе силу велику.
— Полно врать, старуха, ‑ в полудреме проворчал Мамон.
— Грешно так сказывать, милостивец. Мед всяким ранам смрадным пособляет, очам затемнение отдаляет, воду мочевою порушает, живот обмягчает, кашлючим помогает, ядовитое укушение уздравляет, ‑ напевно, словно молитву, промолвила Матрена.
В сенях, послышались торопливые шаги. В избу ввалился десятник в грязных сырых сапогах.
— Заприметили мужика, Мамон Ерофеич. На речушке рыбу вентером[40] ловил. Мы за ним, а он к болоту кинулся и в камыши.
— Так словили?
Десятник кашлянул в пегую бороду, замялся возле двери.
— А он тово, Мамон Ерофеич… Сбег, одним словом. Все болото облазили…
— У‑у, раззява! Тебе не дружину водить, а у кобылы под хвостом чистить! ‑ возбранился Мамон, поднимаясь с лавки. ‑ Веди на болото. Сам мужика ловить буду.
Пятидесятник накинул на себя кафтан, пристегнул саблю, сунул за рудо‑желтый кушак пистоль и вышел из избы.
— Пронеси беду, святой угодник Николай. Ужель из ватаги Федьки кого заприметили, ‑ забеспокоился Матвей.
Вскоре на заимку заявились новые гости. Бортник сидел в это время на крыльце и чинил дымарь. Выбежав из подворотни, громыхая ржавой цепью, свирепо залаяла собака. Старик поднял голову и обмер: перед ним стоял сам князь ‑ высокий, плечистый, с пронзительно жгучими глазами.
— Худо князя встречаешь, старик, ‑ строго произнес Телятевский.
Бортник отложил дымарь, поднялся, прикрикнул на ощетинившуюся собаку и низко поклонился господину.
— Прости старика, князь. Глаза не дюже зрячие, не приметил, проговорил Матвей и тотчас подумал: "И чем это только моя заимка всех приворожила? Ох, не видать мне добра".
— Прослышал я, что возле твоего пчельника глухариный бор водится.
— Доподлинно так, батюшка князь. Токмо глухари раньше токуют. Припоздали малость. В эту пору мошники редко поют.
— Но все же поют, старик. Собирайся на потеху глухариную, а я покуда взгляну на твои хоромы.
— На мошника еще рано идти. Глухаря перед зорькой бьют, отец родной.
— Так ли старик, говорит, Тимошка?
— Матвей правду сказывает. Мошник ‑ птица особливая, батюшка князь, подняв палец над головой, деловито заверил Тимоха.