— Годков пятнадцать берегу, батюшка князь. Токмо шибко крепок медок, в сон поклонит.
— В том беды нет, старик. Притомился я на охоте, прилягу у тебя на лавке. На глухаря пойдешь ‑ разбудишь, ‑ проговорил князь и до дна осушил бражный ковш.
Похвалил деда за добрый мед, растянулся на лавке, отвернувшись лицом к стене. И вскоре уснул.
"Странный князь. Очами грозен, душой суров, а вот крестьянским ложем не побрезговал", ‑ подумал Матвей и вышел на крыльцо.
Якушка и Тимоха привалились к перилам, зубоскалили.
— Потише, робяты. Князь почивает. Чудной у нас государь, прямо на овчину завалился, ‑ вымолвил бортник.
— Енто дело ему свычное. В ливонском походе прямо на земле с ратниками спал. Седло под голову ‑ и храпака, ‑ задушевно проговорил о своем господине Якушка и, вздохнув, добавил: ‑ Но зато и на руку крутоват. Чуть чего не по нему ‑ тогда держись. Голову саблей срубит вгорячах и не перекрестится.
Бортник потоптался на крыльце и снова взялся за дымарь.
К вечеру, когда Матвей во второй раз запалил костер, на заимку притащились дружинники. Злые, голодные, усталые подошли к избе, но здесь их остановил Якушка.
— Здоров будь, Мамон Ерофеич. Удачлив ли поход?
Пятидесятник окинул княжьего любимца сердитым взглядом и молча махнул рукой.
— А мы вот знатно с князем поохотились. Вишь, сколько дичи набили, словоохотливо продолжал Якушка. ‑ Чай, есть хотите, ребятушки. Вон старик костер развел. Тащите птицу в огонь. А в избу нельзя: князь почивает.
Ратники и тому рады. Мигом разобрали дичь и костер разложили. Лишь один Мамон недовольный бродил по заимке.
"Уж не с девкой ли князь в избе услаждается? Принесла его не ко времени, нелегкая", ‑ свербила Мамона неспокойная мысль.
Глава 21
ГЛУХАРИНАЯ ПОТЕХА
Ночь. Глухой, старый, таинственный бор. Горят яркие звезды между вершинами.
Дед Матвей и князь стоят под сосной и слушают. Тимоху и Якушку бортник посоветовал князю не брать. Мошник ‑ птица чуткая, чуть "подшумишь" ‑ и пропадай глухариная потеха.
Еще с вечера осмотрел Матвей княжий самопал и покачал головой. Дробь была мелковата. Таким зарядом крупного мошника не собьешь. Бортник перезарядил самопал своим зеленным припасом.
Тихо в бору. Ветер дремлет в густых вершинах. Но вот в саженях пятидесяти от охотников, на болоте прокричал журавль.
— Скоро зачнется, князь. Должон боровой кулик с тетеркой голос подать, ‑ наклонившись к князю, чуть слышно прошептал Матвей.
И бортник не ошибся. Минуты через две совсем рядом, из зарослей протяжно и скрипуче отозвался вальдшнеп, а за ним задорно и шумно фыркнул косач и перешел на переливчатое бормотанье.