— Пропущайте, служивые! Куда подевалнсь!
Наконец показались двое воротных сторожей и стрелец в лазоревом кафтане с бердышом.
— Чего громыхаешь, борода? Пошто в город ломишься? ‑ строго вопросил стрелец. На нем шапка с малиновым верхом. Через плечо перекинута берендейка[63] с огненным зельем, к широкому поясу сабля пристегнута.
— Из Ярославля соль везу, служивый. Подымай решетку, не мешкай.
— Уж больно скор, борода. Кажи грамоту подорожную. Много вас тут воровских людей шатается, ‑ проронил стрелец.
— Да есть и грамотка, ‑ купчина вытянул из‑за пазухи бумажный столбец, подал служивому.
Стрелец не спеша развернул грамотку, повертел в руках, а затем повернулся к часовне и окликнул церковного служку в подряснике, с медным крестом на груди.
— Ведене‑е‑ей! Подь сюда, божий человек. В глазах у меня седни все прыгает. Чти грамотку.
Служка засучил рукава, перекрестился, заводил тонким пальцем по столбцу и шустро принялся читать:
"Выдан сей подорожный лист седельцу торгового гостя Федотке Сажииу на провоз сорока четей соли из Ярослава города в государеву Москву…".
— Будя, Веденей, ‑ отобрал грамотку у служки стрелец и смилостивился. ‑ Плати, Федотка, три полушки въездных и проезжай на торг с богом.
— Здесь въездных не положено, стрельче. Не было указу царева.
— На нет и суда нет. Сиди теперь до утра возле ворот, ‑ лениво вымолвил стрелец и повернулся к воротным сторожам. ‑ Айда, ребятушки, в сторожку.
Увидев, что служивый и воротные люди побрели от башни, Федотка еще пуще загрохотал в решетку обоими кулачищами.
— Средь бела дня грабеж! Получай свои полушки, лиходей. Стрелецкому голове пожалуюсь.
— Я те пожалуюсь, борода. Еще воровским словом государева человека обзываешь. Вот сволоку тебя к земскому дьяку ‑ там и двумя алтынами не отделаешься, ‑ пристращал Федота стрелец, проворно пряча две полушки в мошну. Третью деньгу кинул церковному служке. Веденей ловко изловил монету в воздухе и сунул ее за щеку.
— Вот и здесь загвоздка, ‑ вздохнул Афоня Шмоток, молча наблюдавший за всей этой проездной канителью.
— Айда за подводами. Решетку единым махом не отпустишь, проскочим, порешил Болотников.
Воротные сторожа подняли решетку. Подводы, скрипя рассохшимися колесами, тронулись. Иванка и Афоня поехали следом и только миновали ворота, как к ним подскочил стрелец, бердышом затряс.
— А это што за люди? Осади назад!
— С обозом мы, стрельче, ‑ произнес Болотников.
— А так ли? Эгей, Федотка! Твои ли людишки? ‑ выкрикнул удалявшемуся торговому сидельцу стрелец.
— Пошто они мне сдались. Своих дармоедов хватает, ‑ отозвался Федотка.