Мария Александровна высвободила руку, хмуро посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.
— Я ценю шутки, — произнесла она устало, — но эта, пожалуй, зашла слишком далеко. Прощайте.
Дорохов проследил, как женщина подошла к подъезду и, не оглядываясь, потянула на себя тяжелую дверь. А ведь могла бы и оглянуться, пробурчал про себя Андрей, надевая ватник. От дыхания уже шел пар, и ноги в легких ботиночках давно замерзли. В пустом, плохо освещенном дворе Андрей нашел место под детским грибком, сел на низкую ограду песочницы и закурил. В доме напротив светились окна, в одном из них, на пятом этаже, мелькнул знакомый силуэт. Дорохов ждал и, как оказалось, не напрасно. Сигарета не успела догореть до половины, как женщина снова появилась в поле его зрения и — так по крайней мере ему показалось — стала пристально всматриваться в глубину двора. Когда из-за угла дома появилась темная фигурка, Андрей поднялся ей навстречу.
— Записку оставил? — догадался он, стуча зубами и стараясь поплотнее закутаться в кургузый ватник. — А в записке про сахар и про Рязань…
Мария Александровна кивнула.
— Ну и слава Богу! — улыбнулся Дорохов. — Я очень рад за него. Я действительно хотел, чтобы человеку наконец повезло в жизни.
Мария Александровна как-то болезненно улыбнулась, мотнула головой в сторону дома:
— Пошли.
Очутившись в маленькой, уютной кухоньке, женщина усадила Дорохова к столу, сама же начала обследовать висевшие на стене полки.
— Где он ее прячет? — приговаривала Маша, хлопая дверцами. — Ведь где-то же он ее прячет…
Когда полупустая бутылка в конце концов нашлась, она повернулась к гостю.
— Да не снимайте вы свой ватник, на вас страшно смотреть, губы посинели…
— Мне х-х-хорошо, мне очень даже т-т-тепло, — отговаривался Андрей. Его била крупная дрожь, какой, отгоняя слепней, дрожат на пастбище лошади.
Мария Александровна тем временем достала два красивых, с золотым ободком, тонких стакана и налила в них водку. Получилось порядочно.
— Ну, что же вы? Пейте!
— Я водку не пью! — Андрей отодвинул от себя стакан.
— А я выпью. Мне сейчас надо! — Она подняла стакан, но вместо того, чтобы пить, повернулась к Дорохову. — Вы рассказали мне правду? Вы действительно во все это верите?
Андрей молча смотрел ей в глаза. Женщина улыбнулась, зажмурилась, как перед прыжком с вышки, и, морщась, начала вливать в себя водку. Когда стакан опустел, она вдруг закашлялась, утерла платочком выступившие слезы. Дар речи ей изменил, и Маша лишь показывала пальцем в сторону коридора.
— Мне уходить? — скорчил жалобную мину Андрей.