Справилась минут за пятнадцать, кинула работу на общий стол и убежала в другой корпус. Вихрем пронеслась по длиннющему коридору, где посередине всегда дуло в прореху плохо заваренной трубы, и вскоре оказалась на служебном входе перед Останкинским концертным залом.
Организаторы толерантно подходили к составу участников новогодней программы — были представители практически всех союзных республик. Нуда, ведь СССР же не хрен собачий?! Большая дружная семья братских народов. Союз вековой!
Рядом курили и чесали языками артисты, готовые выйти на сцену. Я спросила фамилии у «всей гнилой», и она наизусть перечислила мне участников мероприятия.
— Это Радик Гареев — певец из Башкирии, вот видишь, Ярослав Евдокимов из Белоруссии…
— Этого я знаю — у него еще голос на Кобзона похож, — пояснила я.
— Ну да… Вон у стеклянной двери стоят Альберт Ассадуллин и Чепрага. Там дальше армянка, но я не помню, как ее зовут…
— А эта кто такая? Вообще не знаю, — указала я подбородком на молодую певицу.
— А-а-а, это Ира Аллегрова. новенькая. Только появилась — и уже в «Песню»! Наверняка тянет кто-то…
— В смысле? — не поняла я образа.
— Спит с кем-то в смысле! — рявкнула «вся гнилая», потому что появился Игорь Скляр и направился прямо в нашу сторону.
Он шел. ласково улыбаясь направо и налево, потому что был в фаворе. Песня «Комарово». хитярище. завоевала популярность у всех слоев населения.
— Я сейчас выпрыгну из трусов. — зашипела «вся гнилая», провожая томным взглядом «звезду». — Дождусь после концерта, с ним я еще не спала.
— А я слышала, он в Елену Цыплакову влюблен, может не поехать…
«Вся гнилая» сморщилась. Она считала себя во сто крат лучше. Особенно меня забавляло, когда она, изображая свою старшую сестру, говорила:
— Как она может нравиться больше, чем я?! У нее же вот такая щель между зубами!
С этими словами она обнажала передние зубы и мизинцем показывала размер щели. При этом мизинец точно укладывался в прорезь, потому что именно такая щель была и у нее самой.
Сколько раз я стояла «за кулисами», но мне ни разу не пришло в голову сфотографироваться или взять автограф. Не было ни восторга, ни зависти, ни восхищения. Я точно знала, что мы в одной упряжке. Просто они раньше по списку, а я позже.
Я наблюдала со стороны свое будущее.
…Одухотворенная мечтами, вернулась в машбюро и сразу попала в руки редактору на грани нервного потрясения.
— Вы что напечатали? У меня диктор пунцовый от стыда работал эфир! Вы читали, что напечатали?
Ну, конечно, я не читала, что напечатала. Во-первых, не было времени, а во-вторых, желания читать эту муть.