— Нет, — честно ответил Филипп.
Смерть, дышавший ему в затылок, рассмеялся своим жутким смехом.
Они тронулись в путь.
Старая кляча, к тому же без ноги, оказалась очень прыткой. Она шла рысью, но со скоростью галопа, так что путники во весь опор неслись через Город Дьявола.
Ветер свистел у Филиппа в ушах, плащ трепетал, как два крыла, словно летел по воздуху. Огонь, грешники, снова огонь — все проносилось мимо, сливаясь в единое кричащее месиво, и не раз зазевавшимся дьяволам приходилось поспешно отскакивать в сторону, когда по улицам города мчалась лошадь Смерти с двумя своими всадниками.
Вскоре они оказались у черных ворот, и Мортимер громогласно потребовал немедленно отворить их.
Огромный грагорн, увидев Адскую лошадь, которая нетерпеливо всхрапывала и била копытом, испуганно вскочил и поспешил потянуть вверх ручку в каменной стене. Ворота с душераздирающим скрежетом отворились. Демон шагнул в сторону, уступая дорогу путникам. А потом широко раскрыл рот, узнав в одном из них Филиппа. Филипп с таким же изумлением посмотрел на демона.
Он считал, что привратником сейчас Ворчливый Коготь, грагорн, занимавшийся грешником, которого они с Сатиной встретили у входа в Преисподнюю. Кажется, Равина упомянула, что его поставили замещать Драную Бороду, пока тот отбывает наказание в Чистилище?
Но похоже, на посту в Преддверии Преисподней сейчас совсем не он. Так кто же?
Ответ Филипп узнал через мгновение, когда они выехали в открытые ворота, и Филипп увидел, кто стоит на крыльце черного дома.
— Драная Борода! — воскликнул Филипп. Охваченный радостью и смятением, он спрыгнул с коня и побежал к дому, откуда призывно махал огромный силуэт. Напрасно Мортимер пытался остановить его. — Драная Борода, ты вернулся!
— Я так рад слышать эти слова из твоих уст, мой мальчик, — сказал Драная Борода и широко улыбнулся, так что крокодильи зубы сверкнули в отблеске факелов. Рога его едва заметно дымились, словно до сих пор были раскалены от черного пламени Чистилища. — Сам не могу в это поверить.
— Но как?.. Нам сообщили, что следующие сто пятьдесят лет ты проведешь на Огненной горе.
— Откровенно говоря, сам не знаю. Ни за что не догадаешься, кто пришел за мной этой ночью. Люцифакс! — выпалил привратник, так что Филипп не успел предложить ни одного варианта. — Он рассказал, что Люцифер пересмотрел дело и решил помиловать меня. Помиловать! Просто невероятно! Насколько мне известно, это произошло впервые за всю долгую историю Преисподней. Здесь, можно сказать, и слова такого не знают.
— А это прекрасное слово, господин Драная Борода, — тоненьким голосом запел дверной молоток. — Такое же прекрасное, как и ваше возвращение. Я ведь тоже пытался убедить их помиловать несчастного плотника, — Понтий Пилат сделал особое ударение на слове «помиловать» и невинно заморгал глазами. — По-моему, такое решение было бы единственно верным, ведь и он был сторонником