Уже в завершение переговоров произошел небольшой, но характерный эпизод. Риббентроп спросил у Сталина, может ли сопровождавший его личный фотограф фюрера сделать несколько снимков.
Сталин согласился, и это был первый случай, когда он разрешил фотографировать в Кремле иностранцу. Однако после того, как хозяин встречи и гости были сняты с бокалами крымского шампанского в руках, Сталин запротестовал, указав, что не желает публикации такого снимка. По требованию Риббентропа фоторепортер вынул пленку из аппарата и передал ее Сталину. Но тот мгновенно вернул ее обратно, сказав, что доверяет выполнению просьбы не публиковать снимок.
Эпизод этот незначителен, и все же нельзя не заметить: демонстративным жестом доверия советский вождь как бы подчеркнул, что верит в искренность намерений немцев и не допускает коварства с их стороны по отношению к его стране. При существенных различиях в восприятии порядочности у советского и германского лидеров были разными и понятия в оценках морали. Уже в то время Гитлер откровенно признался в узком кругу: «Честным этот пакт никогда не был, потому что слишком глубока пропасть между мировоззрениями…»
Конечно, идя на сближение с Германией, Сталин тоже не имел иллюзий. Он прекрасно понимал, что все действия руководителя Рейха были звеньями одной и той же политики. И они были полны затаенных замыслов. Накануне вторжения в Польшу Гитлер заявил своим соратникам:
«Сегодня ночью я намерен сыграть дьявольскую шутку с поляками, такую, которой они подавятся».
Поляки «давились» шуткой Гитлера шесть лет, пока зимой 1945 года сталинские танки не прошли по польской земле.
Но это произойдет позже, а в рассматриваемое время Гитлер плюнул в сторону французов и англичан. Он не боялся «несчастных червей». Оставив Западный фронт без танков и авиации, лишь с трехдневным запасом боеприпасов Гитлер начал войну с Польшей в надежде на быстрый успех. И он не ошибся. Дело было сделано за одну неделю; вся кампания заняла три недели. 19 сентября Гитлер триумфатором въехал в Данциг. Варшава сдалась 26-го числа. К этому времени польское правительство уже бежало за границу.
Как и предсказывал Гитлер, французы и англичане, на гарантии которых так полагались поляки, пальцем не пошевелили, чтобы прийти на помощь союзникам. Между тем Гитлер даже рисковал, оставив 23 недоукомплектованные германские дивизии на Западе против 110 отмобилизованных к этому времени французских дивизий с тремя тысячами танков и господством в воздухе. Однако французы даже не попробовали вступить в бой, а авиация пяти дивизий английского экспедиционного корпуса ограничилась лишь разбрасыванием листовок.