Однажды она пришла ко мне «бить морду». Влетела в квартиру как розовый смерч и начала кричать, что я мерзкая свинья, что… Не важно.
Голова после дежурства болела, хотелось лечь, и я заложила уши ладонями, чтобы хоть как-то ослабить шум. Девушка приняла это за знак поражения и заверещала еще сильней:
– Восемь лет, как расстались, а ты до сих пор не можешь никого другого завести! Отстань от моего мужика!
От звуковой волны меня качнуло – после дежурства я чересчур восприимчива к звукам.
Она права, во всем права. Я никогда никого не заведу – даже еще через восемь лет.
Мне некогда, я вымотана, мне попросту не хочется секса. Но А-кушерки без допинга не живут и после операции мне нужен укол. Или Саня.
Бегут, текут по полой ниточке жизненные соки, я жадно сосу их, не отказываясь ни от глотка, – вот такая я зараза. Но иначе чужим детям будет нечего тянуть из меня. А Саня черпает силы в твоем безудержном обожании, шумная девушка в розовом. Из кого-то наверняка пьешь и ты… По цепочке, жизнь бежит по цепочке.
А вот это уже забавно – я даже руки от ушей отняла.
– …Ему нужны только твои деньги!
Хорошего же ты, девочка, мнения о моем любимом. О нашем любимом. Но ведь не объяснить тебе, почему Саня ко мне ходит. Про ниточку не объяснить… Если сама не чувствуешь – не поймешь. Ведь красотка – особенно после дежурства – я еще та: лицо серое, мятое, волосы тусклые, руки, покрытые выступающими венами, в черных точках уколов. Разве что грудь роскошная – от гормонов, я же все время беременна.
Да-да, она во всем права. Да-да, она не права ни в чем – эта барби-домохозяйка, глупая взрослая девочка в розовом. Это не я сплю с ее мужчиной, это она живет с моим. С единственным.
…Женщина на каталке открывает глаза: похоже, боль утихла. Лучше б не открывала, ведь первое, что она видит, – мое лицо, хмурое, как день за окном. В глазах вспыхивает злое, бессильное отчаяние.
От меня, «суки чертовой», годами проклинаемой, сейчас зависит ее будущее.
Врагу такого не пожелаешь.
Извини, девочка, я не нарочно.
Зеленый
С «зелеными» все не так, как с обычными детьми: их не показывает аппаратура. На экране ультразвукового аппарата – один ребенок, а внутри женщины – два.
Их не вычислить ни по каким приметам, но позволить родиться – нельзя. Выйдя из утробы, близнецы не должны встретиться – даже на миг, на операционном столе. Лет пятьдесят назад, почти сразу после Взрыва проводились эксперименты: нескольким «зеленым» детям позволили родиться. Никто не знает, что тогда произошло, но на месте роддомов остались пепелища, усыпанные странным, зелено-серым пеплом… Руководитель проекта покончил с собой, а отказ «зеленым» в рождении был принят законодательно.