Закон принят, но будет ли он выполнен – зависит лишь от нас, А-кушерок.
Только мы их чувствуем – «зеленых».
Только мы способны вывести их в этот мир или же в мир не пустить.
Один человек всегда может что-то сделать за другого – отдать деньги, закрыть проект, родить ребенка.
Мы способны на последнее даже в случае с «зелеными», но не делаем этого.
Таков приказ.
Голубой
Пациентка с небесно-голубыми глазами выглядела совершенно обычной будущей мамашей: совсем молоденькая, пухленькая. Разве что в глазах было что-то больное… Но главное, что, не будучи А-кушеркой, она знала.
Конечно, у многих женщин после Взрыва появились задатки к А-кушерству, но если их не развивать по жесткой программе, подкрепляя садистки сложной практикой, задатки так задатками и останутся… Но эта – знала.
А-кушеркой женщина точно не была – «своих» я чувствую мгновенно. Но не успела я положить ей руку на живот, как услышала обреченное:
– Я все-таки попалась… Сегодня мы умрем.
Мне стало страшно. Женщина была права: после операции мать «зеленых» тоже в живых не остается.
…Очнувшись и увидев родившегося мальчика, небоглазая не обрадовалась, а впала в стопор:
– Как – всего один? Обычный?
– Один, – устало улыбнулась я.
Пока каталку с пациенткой увозили из операционной, женщина тупо повторяла:
– Не может быть, не может быть, так нельзя.
Второго парня я родила вечером, в своей пустой квартире.
У женщины с голубыми, как ясное небо, глазами остался только один ребенок.
И жизнь.
Синий
Маленький, красный, смешной – мальчишка был похож на резинового медвежонка Мики из моего детства. Такая же редкая светлая челочка и запах меда. Две жизни я спасла, но третья в картину спокойного будущего не вписывалась никак… «Мики» не должен встретиться с братом: один «зеленый» – бомба без детонатора, два – бомба, готовая к взрыву. Ребеночек был таким сладким и беззащитным, что проще было убить себя, чем его. Но «проще» и «должна» – это разные вещи…
Малыш закричал, и я бросилась зажимать ему рот: соседи услышат – донесут мгновенно. Быстро сделала укол, и мальчик замолчал: маленький, беззащитный.
Теперь – укол себе. Отпускает… Отпустило.
Хорошо, что я не обычная роженица: кровотечение стихло быстро, а значит, можно было выйти из квартиры. И я пошла. Запудрила следы слез, положила теплое тельце в сумку и выскользнула в дождь.
Соплячка, идиотка! Надо ж до такого додуматься – решить обмануть систему и спасти пару жизней. Доносить ребенка еще день – при моей комплекции беременность незаметна, я и без того словно слон, а с каждым годом становлюсь все больше, и тайно родить в своей квартире!