— Кто там? — крикнул он. — Я же просил не беспокоить меня во время работы.
— Прошу прощения, — раздался в ответ прелестный голосок, — это я, Беатриче.
— Но как вы сумели войти? — спросил Бальтазар, все еще досадуя на то, что его потревожили.
— А у меня есть ключ, вы разве не знали? Я здесь живу. А вы не Хотели бы на минутку спуститься вниз?
Короче говоря, это была любовь с первого взгляда, совершенно новое для Бальтазара чувство. Поначалу он просто отказывался верить, что такая восхитительная молодая женщина, как Беатриче, могла вдруг воспылать к нему столь страстными чувствами. Но вскорости обнаружилось, что эта юная особа обладала еще и весьма решительным характером и не думала отступать перед препятствиями, которые многих бы на ее месте обескуражили. Она не только сумела преодолеть сопротивление своего отца, глубоко потрясенного после первой встречи с Бальтазаром, но и сделала все возможное, чтобы наилучшим образом преодолеть те сложности, которые обнаружились при неизбежных в случае любви попытках сближения. Беатриче никак не хотела мириться с тем, что ее возлюбленный предпочитал не снимать в постели ботинок. С другой стороны, трудно было долгое время удерживать его внизу, когда все-таки удавалось освободить его от этих неизменных спутников. Мы, конечно, далеки от мысли разглашать здесь, каким образом старания Беатриче увенчались успехом, и уж подавно не станем распространяться по поводу того, к каким уловкам они при этом прибегали, — бесспорно одно: для обоих это был период ничем не омраченного счастья. К сожалению, блаженству их не суждено было длиться долго. Одним теплым летним днем решили наши влюбленные совершить прогулку в окрестные горы, где набрели на укромную лужайку и присели там передохнуть и перекусить, после чего, а как могло быть иначе, почувствовали непреодолимое влечение друг к другу. Стоило им только освободиться от своих одеяний, как внезапный порыв ветра возвестил о надвигающейся грозе. Но оба были так захвачены любовной игрой, что не обратили никакого внимания на приближение бури. В самый неблагоприятный момент, когда Бальтазар, против обыкновения, оказался сверху, налетел ураганный вихрь и унес его ввысь. Беатриче еще успела поймать Бальтазара за ноги, но ее отважные попытки опять притянуть его к земле не увенчались успехом. В беспомощном отчаянии смотрела она, как он поднимался все выше и выше, пока не превратился в малюсенькую бусинку на фоне темного неба.
Никогда уже нам не узнать, объявился ли Бальтазар снова и где, и вопрос: какой способ вознесения — ascensio или assumptio, то есть восхождение или водружение на небеса — был ему уготован, так и останется, по-видимому, неразрешенным. Но кто же захочет утверждать, что это не был счастливый конец? Разве не воспарил Бальтазар в момент неземного для обоих блаженства? И хотя отлет его глубоко опечалил Беатриче, она все же нашла утешение в трогательных воспоминаниях и в столь памятных ее сердцу вещицах — в паре ботинок, оставшихся от него, — а это, что ни говори, все-таки лучше, чем ничего.