— Вот так чудеса! — пробормотал себе под нос старый проповедник. — Но лучше, наверно, ему не мешать. Будить лунатика или окликать канатоходца — дело опасное и плохо может кончиться. — И он на цыпочках выскользнул наружу, не зная, как расценить произошедшее воспарение любимого ученика.
Всю бессонную ночь пытался отец Бонавентура припомнить какой-нибудь подходящий пример из Библии. Но ни один, похоже, не годился для данного случая. Потом, однако, пришла ему в голову совсем другая, более прагматическая мысль. Сколько раз уже обращались к нему братья-монахи из Италии за советом и с просьбами, так как в их монастырях и церквях выцветали или начинали осыпаться фрески! А он никогда ничем не мог им помочь. И вот наконец выпал удобный случай не только оказать им действенную поддержку, но и пристроить своего любимого ученика на весьма доходную работу.
Отец Бонавентура пустил в ход свои церковные связи и очень скоро выяснил, что не только в Италии, но и по всей Европе существует большой спрос на способных, не подверженных головокружениям реставраторов, которые были бы согласны работать под самыми сводами соборов. И вскоре Бальтазар уже активно трудился на своем новом поприще. Не раз вынужден он был разъяснять, что вовсе и не в деньгах дело, но что он настаивает на исполнении определенных условий. Во-первых, никому не дозволяется называть его пузырем, во-вторых, запрещается устанавливать леса — требование, вполне удовлетворявшее и заказчиков, так как значительно сберегало их кошельки; и в-третьих, что работать он будет в полном одиночестве — никаких помощников, фотографов или зевак. Применяемая им техника набора высоты ни в чем не уступала его художественному мастерству, поскольку и тут главным было найти устойчивое равновесие между подъемной силой и земным тяготением. Этого он добивался точной дозировкой отягчающего балласта. Он заказал себе несколько пар ботинок различного веса и несколько защитных фартуков, которые менял в зависимости от желаемой высоты. Скоро слухи о его таланте разнеслись по всей округе. Аббаты, прелаты и рыцари Мальтийского ордена расточали ему высочайшие похвалы. Частные владельцы обветшалых дворцов и замков все чаще прибегали к его услугам, и случилось так, что однажды он работал над восстановлением фресок в одном венецианском палаццо. Вновь упиваясь своим одиночеством, парил он под сводами огромного парадного зала, освежая мазком то пухленького, поросячьего вида херувимчика, то сладострастную Венеру, как вдруг заслышал далеко внизу, на расстоянии шести метров, шаги.