— Взысканий не было. А что до жалоб… — На лбу Серебрякова явно проступили невидимые доселе морщины. — В нашем деле, если за три года на тебя ни одной жалобы не поступило — значит, хреновый ты постовой. Были, конечно, жалобы. И проверки проводились, как положено. Вот, например, в прошлом месяце Фролов, вышибала из ночного клуба, в прокуратуру целую петицию настрочил. Якобы ударили его… Дубинкой по уху.
— Кто — Елагин?
— Да… Прокуратура проверку провела и противоправных действий не выявила. Этот Фролов сам, как говорится, хорош гусь. Он…
— А от прокуратуры кто проверку проводил? — перебил Журов.
— Воронова. Она и сейчас в следственный отдел перешла.
— Понятно… А другие жалобы? Которые не в прокуратуру направляются, а, например, в городское управление? Их ведь все равно вам спускают, не так ли?
— И такие были. Немного, но были. Только разве всё упомнишь?
— Придется упомнить. Завтра к пятнадцати часам прошу представить соответствующие материалы. Кто жаловался, когда, по какому поводу, и какие меры приняты.
— Так как же я успею? — возразил Юрий Иванович. — Это ж за три года бумаг сколько перелопатить надо. И секретарь в отпуске.
— Разумеется, не успеете. Если, вместо того чтобы организовывать и контролировать работу подчиненных, будете с машинами возиться, — неожиданно жестко парировал Журов. — Личный состав у вас откровенно распущен. Сам сейчас имел возможность убедиться… Кстати, почему ремонтом служебного автотранспорта занимается начальник отдела, а не водитель?
— А где я водителей наберу на такую зарплату? У меня из пяти положенных по штату водителей — один только Поздняков. И то, как говорится, лишь потому работает, что живет через дорогу и до пенсии полтора года осталось. Уйдет — вообще некого будет за баранку посадить.
— Давайте без демагогии. Вам указание ясно?
— Ясно, — хмуро подтвердил Серебряков.
— Будьте здоровы!
Проводив москвича не очень ласковым взглядом, начальник отдела снова взялся было за сварочный аппарат, но в этот момент дверь распахнулась, и во двор вбежала Катя Никулина.
— Юрий Иванович, извините… То есть разрешите обратиться! Это по поводу Сергея Сергеевича приходили?
Подполковник молча кивнул.
— Как у него дела? Что говорят?
— Плохи дела, — вздохнул Серебряков. — Копают под него. Серьезно копают.
— Почему? — У Кати на глазах выступили слезы. — Он хороший, я знаю. Не мог он убить.
— Почему, спрашиваешь?.. Вот ты знаешь, как раньше в деревнях с крысами боролись? Ловят несколько крыс, сажают их в большую стеклянную бутыль, чтоб ни стенку прогрызть не могли, ни выпрыгнуть, и оставляют на некоторое время без жратвы и воды. И крысы эти, чтобы добыть себе пищу, начинают друг друга пожирать. В конце концов в бутыли остается только одна, самая сильная. Вот ее-то и выпускают на свободу. Эта тварь, привыкнув жрать себе подобных, уже ничем другим питаться не желает, и другие крысы, чтобы уцелеть, вынуждены уходить… Я это к тому, что наше министерство напоминает мне бутыль с крысами. Там они тоже друг друга жрут, чтобы теплое местечко занять. Сожрал конкурента — шагнул вверх. Вот и привыкают постепенно. А потом уже остановиться не могут и жрут всех подряд, без разбора. Чем больше сожрал, тем, как говорится, и заслуг больше.