Когда они подъехали к дому, Елагин подсел к Ирине.
— Ир, слушай! Меня тут в прокуратуру опять вызывают, по поводу той моей стрельбы… Я не стал при Николаиче говорить, народу-то все равно нет. В общем, я сейчас туда, а как закончу — сразу к тебе. Лады?
Ирина кивнула.
— Да разве ж так можно, Ир? — Мать в расстройстве ткнула пальцем в лежавшую на столе газету. — Это ведь грех. Да и примета плохая.
— У нас, мама, это по-другому называется. Оперативная комбинация, — терпеливо пояснила Ирина, снимая с гвоздиков картины художника Репина и ставя их у стены. — По работе так надо было, понимаешь?
— Какая ж это комбинация, если тетя Зина с сердцем слегла? Телефон отключить пришлось, отбою нет от соболезнований. Отец Николай даже позвонил — сказал, бесплатно панихидку отслужит. Как теперь людям в глаза смотреть?
— Как и раньше — прямо. Между прочим, примета такая есть. Если человека при жизни покойником объявили, то проживет долго.
Ирина сняла очередную картину, полюбовалась на нее, а затем повернула полотно к матери. Хорошо хоть ее заранее предупредили, а то — страшно подумать…
— Мам, как думаешь, что здесь нарисовано?
Та взглянула, неопределенно пожала плечами.
— Я в этом не очень разбираюсь. Наверное, мужчина какой-то.
— Правда? А… почему?
— Не знаю. Так мне показалось. Здоровый мужик, вроде как Димка Смолин ваш… То есть Соломин… Ладно! Пойду, свечку за здравие поставлю. Да и отцу Николаю объяснить надо. Ты как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Все равно лишняя свечечка не помешает…
Нина Михайловна ушла в прихожую.
Под аркой она остановилась. Показалось, что косынку дома оставила, а без нее в церковь не пойдешь, она себе такого не могла позволить. Полезла в сумку. Нет, косынка оказалась на месте.
Оторвавшись от сумки, она встретилась взглядом с незнакомой женщиной. Та как раз входила в арку с улицы. В руках — полутораметровый рулон полиэтилена — обычно таким дачники закрывают парники. Женщина была не из их двора. Голиковы жили в доме на Пролетарской уже без малого три десятка лет, и Нина Михайловна знала здесь всех. Разумеется, в появлении постороннего человека не было ничего необычного. Мало ли кто к кому и по какому делу может идти. Но что-то Нину Михайловну насторожило. Какой-то тяжелый, отрешенный взгляд был у незнакомки. Да и полиэтилен… Вроде парники в это время не делают.
Нина Михайловна остановилась и обернулась. Но женщина уже скрылась из виду.
Постояв пару секунд, Нина Михайловна продолжила путь.
Звонок в дверь оторвал Ирину от деструктивного занятия. Она приводила в первичное состояние свое орудие труда — снайперскую винтовку СВ-98. Каждый уважающий себя снайпер настраивает инструмент под себя. Это что-то вроде тюнинга. Но когда сдаешь дела — будь любезен, верни инвентарь в том состоянии, в котором принял. Заниматься этим в кладовой или оружейке не очень было удобно, поэтому она взяла работу на дом. Правда, приступить толком все не могла. Сначала — мама, а теперь вот кого-то нелегкая принесла.