Народец, по правде сказать, в поместье сплошь убогий и угрюмый. Работать не хочет, не любит и не умеет. Скотник Акимыч неизменно мертвецки пьян. Лакей Абрам Фирсович на старости лет совсем сдал — перестал мыться и распространяет в главном доме жуткое зловоние, от которого хоть на стенку лезь. Кухарка Фёкла русскому языку почти разучилась и всё норовит принести водку вместо чая. Ключница Пульхерья, сожительница пьяного скотника, то и дело бросается на управляющего с дикими криками «отец родной!» и просит денег на поправку здоровья её слепой колченогой кошки. В общем, полный караул.
Хочется закрыть глаза и вообразить, как весь этот скотоподобный люд, невменяемые бабы и мужики разом куда-то исчезли. А их место заняли длинноногие модели от Лагерфельда и стройные рафинированные клерки от Hugo Boss. И надо бы, конечно, разогнать прескверных холопов, да пока рука не поднимается. В общем, хрен с ними, пусть живут пока. Но платить им не будем. Всё равно деньги пропьют, а там, глядишь, на нечаянных радостях вообще из берегов выйдут и стога хозяйские подожгут. Нет, деньги — они холопов не любят. Деньги надо складывать в бронированных подвалах господского дома, на самый что ни на есть чёрный день, на случай зимы, чумы, сумы и т. п.
Почему старые хозяева разорились — управляющему с его немецкой трезвостью куда как хорошо понятно. Что они на своих пятистах га понастроили — это вообще ни в сказке сказать, ни пером описать! Какие-то форты, бастионы, мельницы, даже заводы. Сейчас, конечно, это всё не работает. Но электричество и воду жрёт гнусное хозяйство, чёрт бы его подрал. Мы уже его, конечно, частью прикрыли, частью распродали на брёвна и гвозди. Расходы сразу уменьшились вполовину. Да и кредитор-американец вроде не против: телеграмму ободряющую прислал, дескать, всё это безобразие лишнее отправляйте к богу в рай. Там ещё рабочих было человек пятьдесят, а куда нынче подевались — не знаем. Может, пьяные по канавам валяются. А может, в соседние поместья на заработки подались. Ну и слава Богу. Всё хлопот меньше.
Да, вот ещё. Тут двести лет назад крестьянский театр открыли и школу для холопских детей. Стоят до сих пор, хотя их не ремонтировали: на господский дом средств едва хватает. Думаем, конечно, тоже закрыть: будто нашему потному грязному отребью всё это нужно! А я вам так скажу: лучше парижской оперы, что во дворце Гарнье, всё равно ничего не сыщешь. И кто сможет — тот до неё доберётся. А никаких доморощенных театров, пахнущих кислыми щами, нам даром не надо.
Правда, как главный дом обновляли, так две дюжины турецких рабочих завезли, и с тех пор они никак уезжать не хотят. Живут где-то в пролесках, на границе поместья, воруют у стародавних мужиков, жгут костры и поют не по-нашему. Ну и пусть себе. Нет такой задачи — вмешиваться в дела сброда. Так на жизнь вообще никакого времени не останется.