Небо прочертила огненная дуга, словно падает звезда, увеличилась. Шагах в десяти о землю ударилось нечто пылающее, из огня и дыма вышла Лилит.
Сердце Адама заныло, Лилит снова пренебрегла одеждой, как почти всегда делает, появляясь перед ним. Может быть, еще и потому, что ее прекрасное тело все еще совершенно, ни одного изъяна, все та же победная и торжествующая юность, хотя свет ее заметно померк, ясные глаза стали красные, как у демонов, черты лица заострились, но неземная красота стала только отчетливее.
Она села в двух шагах на поваленное дерево. Адаму показалось, что смотрит на него с сочувствием, без привычного вызова.
— Как живешь, Адам?
— Живу, — ответил он. — Как ты?
— Живу, — ответила она ему в тон. — Не правда ли, совсем не так мы все это представляли?
— Не так, — согласился он. — Ох, Лилит… За эти столетия ты стала еще красивее.
— Я сильно изменилась?
— Ничуть, — ответил он и ощутил, что не солгал, она осталась для него все той же Лилит. — Это я изменился.
Она кивнула, не сводя с него взгляда.
— Да. Ты изменился сильно.
— Я постарел, — сказал он с горечью.
Она энергично помотала головой.
— Ничуть!
— Я стар, — возразил он. — Плечи мои поникли, руки ослабели, я больше смотрю в землю, чем на небо. Лицо мое стало как кора старого дуба. Я теперь уродлив.
— Ты прекрасен, — возразила она. — Ты не красив, Адам, ты — прекрасен! Ты не видишь огня, что горит в тебе. Ты не видишь огня, что зажег по всему миру. Ты не замечаешь, что даже гордые ангелы наконец-то признали тебя властелином земли… а главное, что признали сами! Да-да, когда их принуждал к этому Творец, то самые гордые отказались, а сейчас они сами…
Он сказал с тоской:
— Хочешь сказать, что это я виноват в расколе в их среде?
— Я не говорю про вину, — произнесла она, он успел увидеть, как ее взор метнулся в сторону, но затем Лилит выпрямила спину и взглянула ему в глаза. — Вина это или заслуга… еще судить рано, это произошло только что. Будущее покажет, что было на самом деле. Большое видится на расстоянии. Но ты изменил мир, это признают все. Ты изменил даже ангелов, а это казалось немыслимым. Но тебе тяжело, я знаю…
Он криво усмехнулся.
— Я уже понял, что Господь никогда не возлагает ношу больше, чем можно вынести.
Она спросила непонимающе:
— А зачем?
Он пожал плечами.
— Ну, как тебе сказать… Я возлагаю большие надежды на Сифа, потому стараюсь держать его всегда занятым. Когда ухожу на охоту, оставляю ему кучу работы. Не потому, что она мне нужна… а потому, что Сиф не должен жить бездельником, иначе из него получится пустой человек… А как ты? Ангелы все никак не успокоятся?