— Подожди-подожди…
— Я знала, что могу на тебя положиться, — сладко промурлыкала она и повесила трубку.
В тот вечер Нелл поужинала в одиночку в Белом зале, а позже, придя в свой номер, свернулась калачиком в постели с ворохом служебной корреспонденции, требовавшей немедленного ответа, с магнитофоном и коробкой шоколадных конфет.
Она поклялась себе, что не будет думать о Шеа, но была не в силах работать.
Его образ постоянно стоял перед ней; картины проплывали в воспоминаниях: Шеа на мокрой улице под фонарем; Шеа, жующий яичницу; наконец, Шеа, обнимающий ее перед тем, как сказать «доброй ночи».
На следующий день у Элизабет Ардэн повторилось то же самое: пока ей делали массаж, от которого ныли кости, она вспоминала руки Шеа, жадно ласкавшие ее два дня назад. Три раза ее предупреждали, что она повредит маску, если не перестанет улыбаться.
Ощущая восхитительную легкость во всем теле, невесомая, как воздух, она возвратилась в отель, съела легкий ужин и собралась было с духом, чтобы заняться деловой корреспонденцией, но могла глядеть только на часы. В полночь, как и было задумано, она позвонила Шеа.
— Шеа, это ты?
— Нет, — ответил пьяный голос. — Это автоответчик. Шеа спит. А ты где?
— Я — в постели. — Она сладко зевнула. — Как собачки?
— Я скормил их алчному ирландскому волкодаву на Оак стрит.
В воскресенье утром она позвонила в Нью-Йорк одному знакомому из «Нью-Йорк таймса».
— Гарри, нужна твоя помощь. Что ты знаешь об издателе чикагского «Джорнэл» по имени С. Ф. Шеа?
— Этот вопрос требует времени. Надо собрать сведения. А почему ты спрашиваешь?
— Причины личного характера, Гарри. Ты сам можешь что-нибудь о нем сказать?
— Насколько подробно тебе нужно?
— Насколько можешь.
— Дай подумать. Он из оч-чень хорошей семьи. Большая зануда.
— Непохоже, — вставила Нелл.
— Ты ведь хотела знать его подноготную, милочка. Так вот, его отец — законник, юрист. Сам он ходил в ту же школу, куда ходил его отец. С. Ф. Шеа окончил опять же эту самую школу. Какую именно, я не помню, но в их роду всегда ценили семейные традиции. Затем он окончил Гарвард. Получил Пулитцеровскую премию за работы по Юго-Восточной Азии. Был еще молокосос, а уже работал на Ассошиэйтед Пресс. Это тебя интересует?
— Да, продолжай.
— Я полагаю, что его работа в Ассошиэйтед Пресс сильно изменила его. Из благополучного, но легковесного мальчика он превратился постепенно в очень серьезного мужчину. Бывал в заграничных поездках, потом осел в Штатах. Свою репутацию заработал на юридических расследованиях, всяческих историях о промышленном шпионаже…