— Ну… — развел руками Председатель. — Людям искусства не надо бы так думать и так говорить.
— Черт побери! — закричала Ванда. Потом, сделав усилие над собой, все же сдержалась. — Извини!.. — сказала она. И тихо прибавила: — Когда я подавала заявку, мне было сказано, что не будет никаких затруднений, что процедура рассмотрения носит формальный характер… Скажи мне… Скажи, что вдруг произошло? Что изменилось?.. Только не говори мне, я прошу тебя, не говори, как вы все, черт бы вас побрал, меня любите!..
Была долгая пауза; Перелог молчал, молчала и Ванда, молчали экзотические растения в сосудах, и кому-то нужно было первому нарушить молчание. Ванда уж сама хотела снова заговорить: объяснить еще что-то, или, быть может, упрекнуть в чем-то своего собеседника…
— Так все и было, — сказал, наконец, Перелог. — Мы обсуждали… Все были за… А потом…
— Что было потом? — прошептала Ванда.
— Потом все изменилось. Возникло другое мнение. Возможно, был телефонный звонок, это неважно…
— От кого?
— Этого я сказать не могу. И, честно говоря, не хочу. Может, у тебя есть какие-то невыполненные обязательства?.. Подумай.
— Какие обязательства? — раздраженно говорила женщина.
— Ну, не знаю… перед третьими лицами. Что-то пообещала и не выполнила. Или даже забыла… Может такое быть?..
— От кого был звонок? — спросила Ванда.
— Этого ты не узнаешь никогда, — твердо отвечал Перелог. — Забудь. Не было ничего. Не было никакого звонка.
— Когда состоялось рассмотрение вопроса? — спросила женщина.
— Сегодня утром.
— Значит…
— Решение окончательное. Поверь, так будет лучше для всех.
— Послушай… — медленно и тихо сказала Ванда и после помолчала немного. — Я заявляю, что у меня никогда ни перед кем не было никаких обязательств, о которых я бы забыла или не выполнила. Это я говорю точно.
Перелог смотрел на женщину, и на мгновение в лице его едва заметная мелькнула растерянность.
Ванда встала. Председатель комитета встал тоже.
— Ты просто не хочешь понять, — тихо сказал он.
— Хочу, но не могу, — возразила она.
— Еще одно, — сказал Председатель. Ванда задержалась. — У нас есть один небольшой фонд, из которого мы премируем наших наиболее достойных деятелей культуры. И мы сегодня приняли решение дать тебе премию в размере трех месячных должностных окладов. Это немного, конечно, но…
Ванда непокорно головою мотнула, давнее знакомство ее с Председателем комитета давало ей право быть дерзкой, давало ей право быть самолюбивой и неосмотрительной…
— Шли бы вы все с вашей премией вместе!.. — сказала негромко она.
— О'кей, — сказал Председатель. — Мы-то, конечно, пойдем. Но и премию тебе все равно дадим.