— Послушай, — сказала Ванда. — Пойдем попьем пива. Деньги у меня есть, и я знаю поблизости одну дыру, где можно будет посидеть.
— Хорошо, — сказала Лиза. — Только платить буду я. Деньги у меня тоже есть.
— Ну ладно, посмотрим, — возразила Ванда. — У меня есть час. А потом я поеду по делам.
— Час — это немало, — говорила Лиза.
Они свернули в перпендикулярную улицу, довольно широкую, с развороченными трамвайными рельсами. Провод трамвайный метров на двести, до поворота, был уже срезан и украден. У обочины улицы сиротливо стояли несколько брошенных автомобилей, выгоревших и с выбитыми стеклами. Здесь женщины смешались с другими прохожими и прибавили шагу, говорить теперь так, чтобы не потерять нити и не расплескать настроение, было не слишком просто, и Ванда была даже рада вынужденной кратковременной паузе.
— Во всяком случае, ты у меня самая старательная из всех, — сказала только она Лизе.
Та усмехнулась и промолчала.
Вход в пивную был из-под арки, и женщины дошли довольно скоро, как и обещала Ванда. «Ковш антисемита» называлось заведение, о чем тут же сообщалось возле входа какими-то несерьезными, вертлявыми буквами. Лиза придержала дверь на пружине, пропуская Ванду вперед, и та прошла, ни на мгновение не промедлив.
— Как отвратительно мы говорим, двигаемся, едим, дышим, — сказала Лиза, едва только они вступили в полумрак прокуренного зала. — Читаем, думаем, пишем, спим… тоже отвратительно. Я училась двигаться, но двигаюсь отвратительно. Само совершенство отвратительно. Это как два полюса магнита, это как минус и плюс. Совершенству и отвращению нельзя быть рядом, нельзя сближаться…
— Нам нужно тогда искать пути, как сделать мизантропию созидательной, — тут же отозвалась Ванда. Она остановилась возле стола в углу и осмотрелась; она не нашла места лучше, и ничто здесь ее не беспокоило. — Два пива, — бросила она подошедшему официанту.
— Есть еще кальмары, — говорил тот.
— Неси и своих кальмаров, — сказала Лиза.
Ванда взглянула на нее с легким удивлением.
— Мальчиков не желаете? — шепнул Ванде официант, глядя на Лизу.
— Ты хочешь, чтобы мы сейчас встали и ушли? — осадила того Ванда.
Официант исчез. Женщины закурили, Лиза поднесла огня себе и Ванде и после несколько секунд смотрела на пламя зажигалки. Ванда смотрела в шершавую стену взглядом своим хладнокровным, бесцельным, рассеянным. Наконец огонек погас, и Лиза бросила зажигалку на стол.
— О чем мы говорили? — обернулась Ванда к своей молодой собеседнице.
— Разве мы о чем-то говорили?
— Ну, не молчали же мы, в самом деле!..
— Ты не хотела бы завтра выступить в одном месте? — спросила вдруг Лиза.